Стенограмма:

Д.Медведев: Добрый день! Сегодня мы продолжаем рассмотрение государственных программ. Надеюсь, этот поток рано или поздно закончится, и мы начнём жизнь по программам, а не так хаотично, как жили до этого. Сегодня у нас две государственные программы. Одна – «Энергоэффективность и развитие энергетики». Важность темы понятна. Кардинальное повышение эффективности использования энергии – это ключевая задача новой модели экономического роста в нашей стране, модели, в основе которой – переход к устойчивому и сбалансированному развитию, которое опирается на новые технологии, на минимизацию вредного воздействия на окружающую среду, на сбережение невозобновляемых ресурсов.

В прошлом году российский топливный комплекс показал неплохие результаты. Общие инвестиции в него превышают 3 трлн рублей. Практически все отрасли демонстрируют прирост добычи и производства энергоресурсов. Вместе с тем остаётся ряд нерешённых проблем, и прежде всего они, конечно, касаются именно энергоэффективности. Отмечу, что это задача не только ведомственная, именно поэтому к обсуждению проекта государственной программы привлечены и представители экспертного сообщества, и руководители регионов. Сегодня мы, как обычно, помимо доклада Министра энергетики послушаем наших коллег, которые этим занимаются, каждый на своём месте, естественно, – это президент Республики Татарстан Рустам Нургалиевич Минниханов и член Экспертного совета при Правительстве Леонид Борисович Меламед.

Я знаю, что дискуссия на эту тему была обстоятельной и временами острой. Необходимо продолжить этот диалог и при реализации государственной программы. В чём основная проблема? Основная проблема заключается в том, что наша экономика остаётся весьма и весьма расточительной – мы теряем деньги на энергетике. Не только, кстати, по сравнению с развитыми странами, но и по сравнению с развивающимися странами. Это значит, что наш энергетический инструментарий требует совершенствования. Помимо собственно задач по повышению энергоэффективности проект государственной программы предполагает мероприятия, которые направлены на увеличение глубины переработки углеводородов (это тоже очень важная задача), более эффективное использование возобновляемых источников энергии и, конечно, переход энергетики на инновационный сценарий развития.

Среди локальных задач – формирование государственной информационной системы ТЭК, которая должна позволить сделать так, чтобы и регулирующие органы, и эксперты получали достоверную информацию о состоянии отрасли.

Рациональная структура энергопотребления и внедрение современных технологий, модернизация мощностей должны привести и к большей доступности энергоресурсов для всех категорий потребителей – и для бизнеса, и для граждан.

Неделю назад, 1-го числа, мы обсуждали новую модель энергорынка. Будущая модель рынка должна способствовать инвестиционной привлекательности электроэнергетики, решать существующие проблемы, включая проблемы перекрёстного субсидирования, и улучшать общую ситуацию.

Следующая государственная программа, которую мы сегодня также рассмотрим, направлена на совершенствование внешнеэкономической деятельности. Международное торговое, научно-технологическое, инвестиционное сотрудничество – это важная составляющая сбалансированного экономического и социального развития страны. Почти 40% федерального бюджета обеспечивается за счёт поступлений от внешнеэкономической деятельности, в прошлом году это было около 5 трлн рублей. Это степень нашей зависимости от внешних рынков.

Очевидно, что государственное регулирование этой сферы должно обеспечивать конкурентные условия для наших экспортёров и наших инвесторов, учитывать и глобальные интеграционные процессы, и формирование новых региональных рынков. Важно эффективно использовать все имеющиеся ресурсы, включая возможности федеральных министерств, их зарубежных представительств, деловых кругов и профессиональных ассоциаций. Причём мы должны увеличивать объёмы страхования и гарантийной поддержки экспортных проектов, конечно, с учётом правил ВТО и договорённостей с партнёрами по нашему Единому экономическому пространству, совершенствовать деятельность соответствующих институтов развития.

Все регионы должны заниматься совершенствованием своего внешнеэкономического и инвестиционного потенциала. При этом ключевая задача – обеспечить опережающий рост российского экспорта по сравнению с динамикой международной торговли в целом. Мы должны расширять товарную номенклатуру, географию поставок, наращивать экспорт машин, оборудования, другой высокотехнологичной продукции и в результате выйти на устойчивый 10-процентный ежегодный прирост по этой группе товаров – такие контрольные цифры мы перед собой ставим.

Есть ещё один момент принципиальный: конкурентоспособность наших компаний зачастую ограничивают длительные и дорогостоящие административные процедуры, таможенные процедуры – это не секрет. Эти проблемы нужно, естественно, решать, упрощая таможенное регулирование, создавая пограничную инфраструктуру, внедряя современные технологии таможенного оформления, и, конечно, учитывать создание единой таможенной территории стран Таможенного союза, имея в виду и то, что мы передали значительный объём полномочий в сфере внешнеторгового регулирования на наднациональный уровень Евразийской экономической комиссии.

Будем работать и с международными экономическими организациями. Нужно использовать преимущества членства в ВТО. Мы продолжим подтягивать нашу нормативную базу под стандарты ОЭСР в рамках тех договорённостей, которые у нас есть. Нам нужно также грамотно распорядиться возможностями, которые связаны с национальной программой содействия международному развитию, и, конечно, налаживать сотрудничество с зарубежными кредитными и экспортными агентствами, оказывать финансовую поддержку проектам в третьих странах.

Безусловный приоритет – это наша интеграция в рамках ЕЭП. Надо завершить формирование полноценного единого рынка со свободным перемещением товаров, услуг, рабочей силы, совместно с нашими партнёрами из Белоруссии и Казахстана готовить правовые и, естественно, организационные условия для перехода к новой фазе взаимодействия в рамках Евразийского экономического союза, к чему мы и стремимся, к 1 января 2015 года, напомню. Две эти программы мы сегодня рассмотрим.

Есть ещё один вопрос, который хочу обозначить. Мы сегодня также рассматриваем закон «Об основах государственно-частного партнёрства». Задача – расширить возможности для совместной работы государства и бизнеса и создать условия для инвестирования в долгосрочные инфраструктурные проекты. О государственно-частном партнёрстве говорят много, зачастую и не к месту говорят. Именно поэтому важно вводить правильную терминологию, единую терминологию, определять полномочия всех уровней власти, а также устанавливать обязательства для публичных участников соответствующего партнёрства, то есть для государства в любой форме и для частных партнёров, включая возможности по финансированию, эксплуатации и техническому обслуживанию объектов, различных форм участия в ГЧП. Эта тематика давно требовала правового регулирования.

Сегодня в 60 субъектах нашей страны действуют местные законы, которые связаны с государственно-частным партнёрством. Мы хотим ввести единые правила и стандарты на федеральном уровне. В регионах новый закон был поддержан. Надеемся, что этот закон запустит механизмы государственно-частного партнёрства не на словах, а на деле, а это на самом деле – наше будущее. Тем не менее (поговорим и об этом) закон имеет ряд разногласий. Поговорим сегодня на эту тематику, потом примем решение, как дальше поступать.

Первый вопрос – государственная программа «Энергоэффективность». Пожалуйста, Александр Валентинович Новак (Министр энергетики).

А.Новак: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Позвольте вначале напомнить несколько цифр, характеризующих отрасль топливно-энергетического комплекса в целом. Отрасль действительно является одной из ключевых отраслей экономики, формирует около 30% валового внутреннего продукта страны, 50% доходов бюджета и почти 70% экспортного потенциала России. Отсюда вывод, что развитие топливно-энергетического комплекса, повышение его эффективности, надёжности обеспечения энергоресурсами – всё это напрямую влияет как на экономику в целом, так и на отдельные отрасли, и, конечно же, в первую очередь на качество жизни населения.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич! В конце января Вами были представлены и определены основные направления деятельности Правительства Российской Федерации на период до 2018 года. Представленный проект программы отражает основные задачи, поставленные Вами в области энергетики. Ключевыми направлениями развития топливно-энергетического комплекса в программе определены: снижение энергоёмкости российской экономики и повышение её энергетической эффективности, ускоренная модернизация технологической базы, повышение инвестиционной привлекательности отрасли, развитие экспортного потенциала, формирование внутренней конкурентной среды, а также надёжное энергоснабжение для всех групп потребителей, для промышленности и населения.

Для реализации этих задач программа включает в себя семь подпрограмм. Фактически в одной программе сконцентрированы все отрасли топливно-энергетического комплекса – развитие и электроэнергетики, и нефтегазового комплекса, и угольной отрасли, поэтому документ получился достаточно объёмный. Позвольте мне остановиться на самых ключевых моментах программы.

Первое и, на мой взгляд, одно из важнейших направлений – это энергосбережение и повышение энергоэффективности. Конечно, эта задача является не сугубо отраслевой, а межведомственной и межотраслевой и пронизывает фактически все отраслевые и государственные программы. Ключевой показатель этой программы – это снижение энергоёмкости валового внутреннего продукта. И, как уже сказал Дмитрий Анатольевич, Россия по данному показателю значительно отстаёт от ведущих стран – США, Японии, Канады – примерно в 2–2,5 раза. Но хочу отметить, что во многом этот показатель зависит от структуры экономики, от особенностей природно-климатического характера. Доказательством этого является, например, то, что отличие энергоёмкости российского валового внутреннего продукта от Китая и Канады – всего 20%. Но, несмотря на это, мы в целом видим огромный потенциал по энергосбережению. Следует отметить, что работа в этом направлении была начата ещё в 2010 году активно после того, как энергоэффективность была включена в число пяти приоритетных направлений модернизации экономики. За это время был принят федеральный закон №261 и соответствующая государственная программа.

За два года реализации соответствующей федеральной программы энергоёмкость российского валового внутреннего продукта снизилась более чем на 5,5%, фактически мы вышли на докризисный уровень. К настоящему времени во всех субъектах Российской Федерации приняты свои региональные программы повышения энергоэффективности, они включают в себя проекты по модернизации систем теплоснабжения, оснащение приборами учёта, модернизацию систем уличного освещения, утепление зданий и другие.

Государство за счёт субсидий стимулирует привлечение средств из региональных бюджетов и внебюджетных источников. Назову несколько цифр: если в 2011 году на деньги федерального бюджета, которые были выделены примерно в объёме 5,2 млрд рублей, было привлечено около 30 млрд рублей средств субъектов Российской Федерации и внебюджетных средств, уже в 2012 году этот показатель вырос почти в 3 раза, и на эти же средства в 2012 году было привлечено 90 млрд рублей. На наш взгляд, потенциал развития ещё очень высок, и ключевой показатель, который определён указом Президента ещё от 4 июня 2008 года, – снижение энергоёмкости валового внутреннего продукта на 40%, - на наш взгляд, может быть достигнут с помощью активной государственной политики в области энергоэффективности. Контуры этой политики обозначены в программе, она предусматривает увеличение рыночных стимулов для внедрения энергоэффективного оборудования и технологий, использование механизмов, доказавших свою состоятельность в других странах, таких как целевые соглашения с крупными промышленными потребителями по снижению энергоёмкости производства, запрет на использование неэффективных технологий и другие. Выход на эти показатели по снижению энергоёмкости, по оценкам экспертов, способен увеличить примерно до 2% ежегодно темпы роста валового внутреннего продукта.

Второе важное направление государственной программы – это модернизация и развитие электроэнергетики, включая генерацию на основе возобновляемых источников энергии. В программе мы ставим цель повысить конкурентоспособность и инвестиционную привлекательность отрасли за счёт технологического и инновационного обновления, снижения износа основных фондов, повышения надёжности и эффективности функционирования электроэнергетики и энергоснабжения потребителей. Достижение этих целей связано с решением системных проблем отрасли, необходимостью повышения платёжной дисциплины, ликвидации перекрёстного субсидирования в отрасли, проблемы последней мили, повышением эффективности работы электросетевого комплекса, как уже было сказано Председателем Правительства, дальнейшим определением цели и модели оптового и розничного рынка электроэнергии, развитием систем теплоснабжения, приоритетным использованием комбинированной выработки электрической и тепловой энергии.

Программой предусмотрены модернизация и строительство новых генерирующих мощностей и электросетевых объектов, строительство испытательных центров электроэнергетического оборудования, мероприятия по повышению доступности энергетической инфраструктуры для потребителей. Ожидаемые результаты, которые мы хотим достичь к 2020 году, – это значительный рост доли высокоэффективной газовой генерации на базе отечественных передовых энергетических технологий, снижение удельных расходов топлива, сокращение потерь электроэнергии в электрических сетях почти на четверть. На треть сократится аварийность в сетях и генерации и сократится срок подключения к сетям с нынешних 281 дня до 40 дней, причём этот показатель мы достигнем ускоренно, к 2015 году уже будет 45 дней. И уменьшение количества этапов присоединения: с 10 до 5 этапов. Достижению этих показателей также будет способствовать и развитие генераций на основе возобновляемых источников энергии. В России, на наш взгляд, эти технологии также оправданы, как и там, где сегодня активно применяются. Во-первых, это связано с изолированными энергосистемами Сибири и Дальнего Востока, где возможно сократить северный завоз горюче-смазочных материалов и создать инфраструктуру для комплексного развития территорий.

В рамках единой энергетической системы внедрение возобновляемых источников энергии обеспечивает также переход на новую технологическую базу в отрасли с применением безуглеродных  технологий.

Целевым ориентиром подпрограммы является ввод генерирующих объектов возобновляемых источников энергии суммарной мощностью 6,2 тыс. МВт. Это позволит увеличить долю генерации на основе возобновляемых источников энергии в текущем энергобалансе с 0,8% до 2,5%, и, что очень важно, будет создан новый высокотехнологичный сектор промышленности по производству энергооборудования возобновляемых источников энергии.

Следующее направление – развитие нефтегазовой отрасли. Актуальность этого направления подчёркивается теми вызовами, которые сегодня стоят перед нами, к числу которых можно отнести снижение импортозависимости крупнейших североамериканских рынков углеводородов, усиление межтопливной конкуренции, включая масштабные замещения газа углём в европейской энергетике и значительное увеличение роли газа как моторного топлива, и, в-третьих, опережающий рост спроса на энергоносители в странах Азиатско-Тихоокеанского региона и глобализация газового рынка за счёт увеличения доли СПГ.

Мы достаточно глубоко отслеживаем соответствующие изменения, происходящие на мировом энергетическом рынке, включая изменения в энергобалансе, инфраструктуре, маршрутах поставок и технологическом развитии отрасли, и в нашей программе заложены решения, которые позволят сохранить лидирующие позиции российского ТЭК на мировом нефтегазовом рынке. Решение таких задач позволит не только обеспечить доходную часть бюджета, но и, как показал опыт других стран, запустить механизмы инновационного и высокотехнологичного роста как самой нефтегазовой отрасли, так и смежных секторов.

Наши приоритеты в нефтегазовом секторе в программе обозначены следующие. Это стимулирование использования современных методов увеличения нефтеотдачи, что должно позволить максимально рационально использовать ресурсный потенциал, в том числе уже обустроенных месторождений Западной Сибири. Мы планируем увеличить коэффициент извлечения нефти с текущего уровня 39% до 47%, при этом уровень эффективности использования попутного нефтяного газа уже к 2015 году должен составить 95%.

Второе – это создание системы стимула для запуска новых нефтяных и газовых проектов в регионах трудной доступности с неразвитой инфраструктурой, и приоритетным регионом для запуска таких проектов в программе обозначена Восточная Сибирь.

Третье – это создание экономических условий для начала промышленной добычи трудноизвлекаемых запасов нефти с применением передовых технологий.

Четвёртое – модернизация нефтеперерабатывающих мощностей в целях гарантированного удовлетворения внутреннего рынка и потребностей страны в нефтепродуктах. В рамках реализации программы к 2020 году будет модернизировано 33 крупных нефтеперерабатывающих завода с применением новых технологий, что позволит увеличить глубину переработки нефти не ниже 85% и улучшить качество вырабатываемых продуктов.

И последнее, пятое – это опережающие инвестиции в инфраструктуру для получения доступа к быстрорастущим рынкам Азиатско-Тихоокеанского региона как в части экспорта нефти, так и природного газа.

Государство со своей стороны уже реализует ряд важнейших инициатив, направленных на стимулирование тех областей, о которых я сказал, где стоят наиболее острые структурные вызовы, но ряд принципиальных решений нам ещё предстоит принять. Это касается стимулирования экспорта сжиженного природного газа и развития технологий рынка газомоторного топлива.

Хочу отметить, что на программу нефтегазового комплекса не предусматривается привлечение государственных средств, она полностью будет финансироваться из внебюджетных источников.

И, наконец, четвёртое направление связано с развитием угольной промышленности. Здесь цель подпрограммы – стабильное обеспечение внутреннего рынка углём, продуктами его переработки, также развитие экспортного потенциала отрасли. Напомню, что в 2012 году страна добыла 354 млн т угля, и целевым показателем к 2020 году является 380 млн т, к 2030 – 430. Для этого, на наш взгляд, необходимо обеспечить развитие производственного потенциала мощностей по добыче и переработке угля. И второе важное направление – развитие рынков угольной продукции.

Для решения этих задач программой предусмотрена модернизация предприятий на основе инновационных технологий, предполагающая рост доли производственных мощностей с использованием прогрессивных технологий с 8% до 40%, увеличится добыча угля открытым способом, пройдёт техническое перевооружение шахтного фонда, будут внедряться технологии «шахта-лава».

Программой намечено создание кластеров по комплексной, глубокой переработке угля, развитию добычи и утилизации шахтного метана, и доля обогащения каменного энергетического угля вырастет с 33% до 55%. Кроме этого в восточных регионах будут созданы новые центры угледобычи в Якутии, Тыве и Забайкалье. Особое внимание будет уделяться, безусловно, вопросам промышленной безопасности и охраны труда. И отдельное направление – это завершение реструктуризации угольной отрасли. Эти работы ведутся ещё с 1994 года, и нам необходимо эту работу завершить.

В заключение я хотел бы сказать о ресурсном обеспечении программы. В целом ресурсное обеспечение основано на внебюджетных источниках. Планируемый объём финансирования до 2020 года из госбюджета составит 105 млрд рублей, из региональных бюджетов – 562 млрд рублей, из внебюджетных источников – 28 трлн рублей. Бюджетные средства потребуются по двум основным направлениям. Это реализация программ повышения энергоэффективности (примерно по 7 млрд рублей в год, как это было и в предыдущие годы) и второе важное направление – завершение реструктуризации угольной промышленности. Здесь я хотел бы отметить, что пока в действующей программе у нас предусмотрены средства только на 2013 год, начиная с 2014 года средства не предусмотрены, и это есть предмет наших дополнительных предложений по реструктуризации, которая составляет 22 млрд рублей, и отклонение в качестве несогласованных позиций.

Уважаемые коллеги, проект государственной программы согласован с заинтересованными федеральными органами власти, дважды обсуждался с экспертами рабочей группы Экспертного совета при Правительстве Российской Федерации. Я хочу поблагодарить экспертов и всех, кто участвовал в обсуждении данной государственной программы. Поступило действительно очень много предложений конструктивного характера по внесению изменений и дополнений в программу. По большому счёту их можно сгруппировать по четырём ключевым позициям. Первое: эта программа, на взгляд экспертов, должна быть скорректирована с учётом принятия в первом полугодии Правительством решения о дальнейшей перспективной целевой модели рынка электрической энергии и мощности и рынка тепла. Вы сказали об этом также, Дмитрий Анатольевич. Соответствующие рабочие группы работают в настоящее время. Государственная программа должна учесть мероприятия по развитию энергетики Дальнего Востока, которые сегодня ещё обсуждаются при разработке проекта государственной программы «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона» и пока ещё не нашли отражения в данной госпрограмме. Третье, раздел «Энергоэффективность» - он должен быть скорректирован с учётом новых дополнительных инструментов стимулирования энергоэффективности и энергосбережения, - не вошедший сегодня в действующую нормативно-правовую базу и разрабатываемый сегодня министерством совместно с экспертами. И четвёртое – также предложим уточнить конкретные технологии инновационного развития отраслей топливно-энергетического комплекса и сделать отдельным разделом перечень этих технологий.

Министерство в целом поддерживает данные предложения, и соответствующие предложения отражены в проекте протокольного решения. Прошу поддержать. Спасибо за внимание.

Д.Медведев: Спасибо. Пожалуйста, коллеги, кто имеет что сказать?

Р.Минниханов (президент Республики Татарстан): Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Позвольте кратко доложить о проводимой в республике работе по рассматриваемой сегодня актуальной теме.

Реализация политики энергоэффективности является нашим приоритетом, мы эту работу начали 15 лет назад. В 1998 году был принят закон Республики Татарстан «Об энергосбережении», мы в 2012 году внесли коррективы. Какие результаты? Если взять с 2000 года, энергоёмкость валового регионального продукта республики снизилась на 42%, если взять отметку 2007 года – 19%, но задача определена до 2020 года, мы по этой программе будем работать.

Какие меры позволили нам достигнуть таких результатов? В рамках действующей федеральной государственной программы «Энергосбережение и повышение энергетической эффективности на период до 2020 года» был проведён энергетический аудит всех крупных и средних промышленных предприятий, а также всех бюджетных учреждений республики – их у нас 6,5 тыс. Разработаны и утверждены программы энергосбережения предприятий, на которых сегодня применяются новые энергоэффективные технологии. Большая работа была проведена в рамках энергосбережения. Все абсолютно многоквартирные дома, государственные и муниципальные учреждения оснащены приборами учёта. Одной из эффективных форм стали мероприятия по переводу на двухконтурную систему отопления и горячего водоснабжения в жилых домах, это индивидуальные дома и многоквартирные. С 2005 года на эту систему переведены более 34 тыс. домохозяйств, и ежегодно ещё 3,5 тыс. домохозяйств мы переводим. Это позволило в 1,5 раза снизить расходы жителей на тепло и горячее водоснабжение. С целью сдерживания роста тарифов на тепловую энергию с привлечением инвесторов ведётся модернизация инфраструктуры малой энергетики на базе энергоэффективных блочных котельных и мини-ТЭЦ. Примером можно назвать город Альметьевск – здесь газопоршневые машины ставятся в совокупности на 24 МВт. Такие проекты мы начали реализовывать и в других городах.

Отдельным направлением нашей работы является развитие крупной энергетики. Реализация масштабных проектов в республике, таких как Камский кластер, особая зона «Алабуга», «Иннополис», «Смарт-Сити», предстоящий чемпионат мира в 2018 году, ведёт к существенному росту энергопотребления и необходимости опережающего ввода новых энергомощностей. Для покрытия энергодефицита Казанского энергорайона к 2018 году мы реализуем проекты по установке парогазовых установок: на Казанский ТЭЦ-1 – на 110 МВт, на Казанской ТЭЦ-2 – на 220 МВт, а также модернизируем Казанскую ТЭЦ-3. На Нижнекамской ТЭЦ мы нашли технологию использования низкопотенциального пара, что даёт нам увеличение (этот проект в ближайшие годы будет запущен) на 210 МВт.

Основа нашей экономики – конечно же, нефтяная отрасль. С 1943 года на территории республики добыто 3 млрд 150 млн т нефти. Несмотря на позднюю стадию разработки основных месторождений, мы с 1995 года остановили падение. В 1970-е годы семь лет республика давала каждый год свыше 100 млн т. Сегодня уровень добычи у нас – 30–32 млн т, и, самое главное, за пять лет объёмы добычи равняются объёмам прироста запасов. Мы считаем, что это очень важное направление.

Сегодня более 44% всей добываемой нефти добывается за счёт использования современных методов увеличения нефтеотдачи пластов, внедрения технологий гидроразрыва, горизонтального бурения и других технологий.

Основой нашей нефтяной науки является институт ТатНИПИнефть (Татарский научно-исследовательский и проектный институт нефти), который создан в научно-техническом центре компании «Татнефть» в инновационном центре «Сколково». Мы считаем, что это будет полезная работа.

Новым направлением развития ресурсной базы нефтяной промышленности являются запасы трудноизвлекаемой, в том числе высоковязкой нефти. Только по республике оценка специалистов – от 2 до 7 млрд т. Компания «Татнефть» с 2006 года ведёт опытно-промышленные работы. По итогам 2012 года тепловым методом добыто 73 тыс. т этой битумной нефти, на государственный баланс поставлено 260 млн тонн запасов высоковязкой нефти, это по 32 месторождениям.

Проектом разработки пилотного Ашальчинского месторождения предусматривается доведение к 2020 году объёма добычи высоковязкой нефти до 2 млн т. Здесь я хочу поблагодарить Правительство Российской Федерации за оказанную поддержку в виде предоставления налоговых льгот для месторождения сверхвязкой нефти.

Примером реализации в нефтяной промышленности проектов по повышению ресурсной и энергоэффективности является проект в области энергосбережения и эффективной переработки попутного нефтяного газа. Сегодня по компании «Татнефть» уровень утилизации попутного нефтяного газа составляет 95%. Малые нефтяные компании активно внедряют газотурбинные установки Capstone, они позволяют перерабатывать высокосернистый попутный газ, и степень утилизации сегодня – 89% по малым компаниям, в этом году мы доведём до плановой цифры 95%.

В прошлом году на территории республики переработано 15,6 млн т нефти. Дмитрий Анатольевич, я докладываю, что завод «ТАНЕКО», который мы вместе с Вами запускали, полностью вышел на проектный режим, и наша задача сегодня: и на нефтеперерабатывающем комплексе «ТАНЕКО», и на «ТАИФ-НК» (на «ТАИФ-НК» мы приступили к строительству комплекса по переработке тяжёлых остатков) довести глубину переработки углеводородного сырья до 98%.

Важным является применение энергоэффективных технологий. В республике совместно с Внешэкономбанком ведётся реализации проекта «Аммоний» – строительство комплекса по производству аммиака, метанола, гранулированного карбамида. Это будет новое высокотехнологичное производство по глубокой переработке природного газа. И самое главное, ключевым технологическим преимуществом является снижение не менее чем на 50%, а по расчётам до 70%, удельных норм расхода энергетических ресурсов по сравнению с существующими.

Следующий проект, к которому мы приступаем в этом году, в III квартале – это «Нижнекамскнефтехим», строительство нового комплекса по производству этилена на 1 млн т. Здесь применяется технология, которая позволяет на 55% быть более энергоэффективной по сравнению с аналогичными производствами.

Есть тема, которая очень привлекательна. Мы сейчас готовим соглашение с компанией «Газпром» в части использования газомоторного топлива. В ближайшие 3–5 лет мы хотим перевести весь общественный транспорт, муниципальный транспорт, часть коммунальной техники и часть сельскохозяйственной техники на газомоторное топливо. Цена топлива получается в 2 раза дешевле.

Не могу не затронуть проблему сырьевого обеспечения нефтехимических производств. Это касается прежде всего нефтехимических комплексов Татарстана и Башкортостана. Огромное количество сырья, сжиженного углеводородного газа транспортируется по железной дороге. Необходимо рассмотреть вопрос восстановления продуктопровода. Наша инициатива – Татарстана, Башкортостана и Ямало-Ненецкого автономного округа – требует дальнейшего продвижения.

В преддверии проведения в Казани Всемирной студенческой универсиады была проделана огромная работа по подготовке энергосистемы республики, по повышению энергонадёжности Казанского энергоузла. Пользуясь возможностью, хочу поблагодарить Министерство энергетики Российской Федерации и Федеральную сетевую компанию за поддержку и решение этих вопросов.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! В завершение хочу сказать, что в целом мы поддерживаем представленный проект государственной программы и готовы активно принимать участие в этой работе.

Д.Медведев: Спасибо, Рустам Нургалиевич. Я так понимаю, что каких-то особых замечаний нет. Тем не менее давайте всё-таки передадим слово и вашему соседу. Леонид Борисович (обращаясь к Л.Меламеду –  генеральному директору ЗАО «Холдинговая компания «Композит», члену Экспертного совета при Правительстве), что экспертное сообщество думает по поводу программы?

Л.Меламед: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые члены Правительства! Уважаемые коллеги! В общественных обсуждениях данной программы, которые проводились на нескольких площадках Открытого правительства, приняло участие более 60 экспертов, занимающихся проблемами ТЭКа, и представители практически всех групп интересов – и крупных производителей, и потребителей, и продавцов энергии, научное сообщество было представлено. Была отдельная работа проведена с институтами развития, отвечающими за высокие технологии. От имени экспертов хочу поблагодарить команду министра, которая стойко переносила тяготы и лишения общения с людьми, у которых многое что накопилось. В результате экспертное сообщество поддержало формулу, при которой программа принимается, но в течение шести месяцев она будет доработана по нескольким направлениям.

Александр Валентинович (А.Новак) эти направления перечислил, повторять их не буду, но на двух моментах хотел бы остановиться более подробно.

Первое. Эксперты воспринимают уровень энергоёмкости ВВП как существенную угрозу конкурентоспособности России. Несколько более критическим взглядом эксперты смотрят на результативность сегодняшней государственной политики и практики в этом направлении. Эксперты посчитали необходимым довести степень детализации этой программы до уровня дорожной карты, в которой будут указаны и ответственные, и будет гораздо более широкий инструментарий мер по стимулированию энергоэффективного поведения. Но главное, на что обращают внимание эксперты и что необходимо учитывать, – это то, что основной причиной низкой энергоэффективности является слабая конкуренция и в хозяйственной деятельности, и в социальной сфере. Поэтому прошу Вашего поручения, при доработке этой госпрограммы, как, впрочем, и всех последующих госпрограмм, дополнить их разделом о конкуренции и о мерах по стимулированию конкуренции.

Второе. 28 трлн рублей по этой госпрограмме планируется потратить до 2020 года. В подавляющем большинстве эти деньги потратят государственные компании или естественные монополии, в любом случае компании, которые работают в очень слабой конкурентной среде, а значит, в качестве механизма, уменьшающего риски неэффективного расходования средств, необходимо использовать более глубокое общественное информирование и более глубокий общественный контроль. Также от имени экспертов прошу Вашего поручения дополнить эту и последующие программы разделом о мерах по общественному информированию и общественному контролю. У меня всё. Спасибо за внимание и возможность высказаться.

Д.Медведев: Спасибо, Леонид Борисович. Учтём это тоже. Пожалуйста, коллеги, какие соображения по программе, какие комментарии? Пожалуйста, Аркадий Владимирович (обращаясь к А.Дворковичу).

А.Дворкович (Заместитель Председателя Правительства): Я ещё раз хотел сделать акцент на том, что программа готова для принятия, но есть направления, по которым просто ещё не приняты решения, которые не должны тем не менее сдерживать принятие этой программы. О них сказал министр – это модели рынка электроэнергии и тепловой энергии, это программы Дальнего Востока и дополнительные инструменты стимулирования повышения энергоэффективности, а также расширения конкуренции, которые позволят достичь целевых показателей программы. Все базовые вещи заложены, но по этим ещё предстоит принять решения в течение – как мы у Вас на совещании обсуждали, как Вы дали указание, – примерно трёх месяцев, и тогда мы сможем заложить после этого все эти инструменты в программу.

Д.Медведев: Спасибо. Ещё какие дополнения есть? Нет? Тогда давайте примем программу и будем работать по ней. Договорились?

Следующая программа – «Развитие внешнеэкономической деятельности», как и было анонсировано. Андрей Рэмович Белоусов, прошу вас.

А.Белоусов (Министр экономического развития): Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги! Прежде чем перейти к самой госпрограмме, я хотел бы коротко напомнить общие характеристики состояния внешнеэкономической сферы. Российскую экономику сегодня можно вполне уверенно охарактеризовать как достаточно открытую. Экспорт товаров и услуг в прошлом году составил почти 600 млрд долларов, это около 30% ВВП, а импорт составил 440 млрд долларов, около 22% ВВП. Таким образом, внешний оборот товаров и услуг суммарно составляет более половины объёма валового внутреннего продукта. Это существенно превышает соответствующий показатель США и Японии, где он составляет чуть больше 30%, и примерно соответствует показателям Китая и Индии.

В то же время по уровню открытости российская экономика сегодня в 1,5–2 раза уступает европейским странам, таким как Германия, Великобритания и так далее. В крупных экономиках Европы торговля товарами и услугами находится на уровне 60–100% ВВП.

Но дело не только в объёмных показателях. Сегодня экспортные рынки критически важны для целого ряда промышленных отраслей. Нефтегазовый сектор экспортирует около половины своего выпуска, сырьевые отрасли – около четверти, на внешние рынки отправляется около 10% выпуска машиностроительной продукции.

Но есть ещё одно обстоятельство, которое часто недостаточно учитывается. Это то, что российские высокотехнологичные отрасли, такие как авиастроение, электроника, атомная промышленность и другие, могут развиваться только в формате мировых рынков. Они принципиально не могут развиваться, находясь в границах национальных рынков, хотя бы исходя из того простого соображения, что точка безубыточности выпуска продукции этих отраслей, как правило, в разы превышает объёмы внутреннего спроса на их продукцию.

Одновременно импорт является сегодня важнейшим источником ресурсного наполнения внутреннего спроса. Доля импортных товаров на внутренних рынках в среднем составляет около 24%. В то же время в розничном товарообороте доля импорта достигает 44%, а на рынке инвестиционного оборудования – 75%. Весьма существенный вклад прямых иностранных инвестиций в экономическое развитие страны: их объём составил в прошлом году 46 млрд долларов, или 12% инвестиций в основной капитал, а накопленный уровень – 362 млрд долларов – составляет около 18% ВВП.

Теперь позвольте остановиться на ряде системных проблем, которые предлагается, собственно, решать в рамках рассматриваемой сегодня государственной программы. Первая системная проблема имеет общий характер, и её можно охарактеризовать как явно недостаточное использование имеющихся внешнеэкономических возможностей для закрепления на мировых рынках ускорения экономического роста и придания ему инновационной направленности. На решение этой проблемы направлены две из шести программ.

Что конкретно предлагается сделать? Первое – переформатировать (собственно, эта работа уже началась) повестку двустороннего экономического сотрудничества. Имеется в виду придание этой повестке значительно большего проектного и инвестиционного характера. Речь идёт о том, что уже сегодня страновые планы действий наполняются значимыми внешнеэкономическими проектами российских компаний и регионов.

Хотел бы доложить, что уже сегодня министерством заключены 23 соглашения о взаимодействии по вопросам внешнеэкономической деятельности с крупнейшими российскими компаниями, среди них такие как Росатом, «Ростехнологии», ОАК (Объединённая авиастроительная корпорация), АвтоВАЗ, КамАЗ, РЖД, «Интер РАО ЕЭС», «Вертолёты России», «Ренова», «Мечел», «Силовые машины» и ряд других. В рамках этих соглашений начата реализация 40 проектов за рубежом по конкретным дорожным картам крупных российских компаний, охватывающих более чем 30 стран. На сопровождение и содействие в реализации этих проектов переформатируется вся работа и центрального аппарата, и министерства, и загранаппарата торгпредств. При этом существенно, что сами компании оценивают работу центрального аппарата и торгпредств, и через систему оценок создаётся новый механизм мотивации и укрепления кадрового состава внешнеэкономического блока, привязанного к функциям и ориентированного на достижение конечного результата.

Таким образом, сегодня начато формирование новой системы, в том числе системы загранаппарата, системы торгпредств нового типа, который можно назвать клиентоориентированным типом, который мотивирован и отвечает современным требованиям управления. Эта работа будет развиваться поэтапно и займёт примерно четыре года. При этом уже сегодня видно, что география торгпредств, географическая структура должна быть оптимизирована в соответствии с интересами российских участников внешнеэкономической деятельности. У нас сегодня из 53 торгпредств 19 торгпредств находятся в Европе – там явно столько не нужно. С другой стороны, например, в Азии у нас находится только 9 торгпредств, в Америке Северной и Южной – 5, в Африке только 1 (там, где сегодня основные ареалы, основные регионы экономической активности российских компаний). Аналогично в эту работу вовлекаются регионы и объединения предпринимателей. Сегодня уже подписаны 18 соглашений с субъектами Российской Федерации, на выходе ещё порядка 20 регионов, и на подписании находится 20 конкретных проектов. Подписаны четыре соглашения с ассоциациями деловых кругов, то есть со всеми четырьмя крупнейшими ассоциациями. И здесь мы сейчас активно запускаем (это предполагается делать в ближайшие четыре года) новый инструмент – так называемые зарубежные бизнес-миссии, которые очень активно используют наши конкуренты, развитые страны, в том числе Соединённые Штаты, Канада и ряд других. Первые бизнес-миссии и первый опыт поездок предпринимателей для организации конкретных проектов и контактов уже состоялись в таких странах, как Бразилия, Казахстан, Франция, Германия, Индия, и они дали достаточно хороший эффект. В плане на текущий год – 41 бизнес-миссия в 25 стран, организуемая под эгидой Минэкономразвития. Мы хотим превратить бизнес-миссии в действенный инструмент поиска потенциальных партнёров, уделяя большое внимание стадии тщательной подготовки с ответственностью всех её участников за конечный результат и последующего, не менее полугода, сопровождения заключённых контрактов и проектов. Это очень важно, для того чтобы эти бизнес-миссии не превращались в бизнес-туризм.

Второе направление в рамках решения этой проблемы – использование возможности многостороннего сотрудничества, в частности в ВТО. У нас сейчас подготовлен перечень конкретных системных вопросов, где мы могли бы использовать механизмы ВТО, в том числе разрешение споров по вопросам, которые имеют системный характер для российской экономики. Всего в повестке порядка 10 пунктов. В качестве одного из примеров, где допускается дискриминация, где, мы считаем, у нас есть позитивные перспективы, которые можно было бы устранить с помощью инструментов ВТО, – это так называемые, достаточно известные, энергокорректировки, которые применяются Евросоюзом, когда Еврокомиссия искусственно корректирует себестоимость, завышает себестоимость российских товаров, существенно завышая таким образом вводимые в отношении российских товаров антидемпинговые пошлины.

И третье направление – это задействование потенциала интеграционных процессов на постсоветском пространстве, имея в виду дальнейшее развитие единого экономического пространства. Во вступительном слове Дмитрий Анатольевич сказал уже по этому направлению. Хотел бы добавить только то, что в рамках ЕЭП создаются условия для структурной перестройки экономик России, Казахстана и Белоруссии на основе оптимизации разделения труда и расширения возможностей для объединённого рынка. Эффект есть уже сегодня. По данным Евразийской экономической комиссии, в прошлом году объём взаимной торговли государств–членов Таможенного союза увеличился почти на 9%, что в 3 раза превышает по динамике торговлю с третьими странами. То есть наблюдается существенный опережающий рост объёмов взаимной торговли внутри Таможенного союза. В предстоящей перспективе здесь необходимо решить целый ряд задач, в том числе провести дочистку и устранение серых зон по проблемным вопросам работы Таможенного союза, прежде всего на внешнем контуре границ Таможенного союза, и обеспечить правоприменение соглашений ЕЭП, подкрепив их конкретными работающими инструментами. Но главная задача – это задача создания Евразийского экономического союза. Договор о Евразийском экономическом союзе, как уже говорилось, должен быть подписан и вступить в силу с 1 января 2015 года. За этой задачей стоит огромный пласт работы по завершению формирования единого рынка товаров, услуг, капиталов и рабочей силы.

Вторая системная проблема – это слабое использование экспортного капитала российской экономики, прежде всего её несырьевых отраслей. Хотел бы доложить, что в последние годы наблюдается достаточно быстрое замедление прямого вклада роста экспорта в экономический рост. Если в 1999–2004 годах экспорт обеспечивал более половины экономического роста и давал 3,6 процентного пункта роста ВВП, то в 2005–2008 годах этот вклад снизился вдвое – до 1,8 процентного пункта прироста ВВП, а в последние два года он практически составляет ноль – всего 0,3 процентного пункта. И это прямое следствие низкой диверсификации российского экспорта. Экспорт несырьевых товаров составляет только 8% в структуре экспорта, а машиностроения – порядка 5%. Мы ставим цель увеличить к 2018 году долю несырьевого экспорта до 12%, то есть в 1,5 раза, в том числе машиностроительного – до 7–8%. Как решать эту задачу? Прежде всего создать эффективную конкурентоспособную систему поддержки экспорта для массового потребителя.

Сегодня, несмотря на то что формально у нас имеется большой набор инструментов поддержки экспорта, только единичные экспортные проекты получают государственную финансовую поддержку. За период с 2005 по 2012 год через Росэксимбанк были предоставлены 24 государственные гарантии Российской Федерации суммарным объёмом обязательств всего 2 млрд долларов США. Для сравнения в 2011 году Эксимбанк США предоставил 178 экспортных гарантий, которые позволили поддержать экспортные поставки американских компаний на сумму свыше 16,5 млрд долларов США, а Эксимбанк Индии, например, выдал гарантии на сумму свыше 7 млрд долларов США и так далее. Но реально для массового потребителя сегодня работает лишь один инструмент – это страхование экспортных кредитов, предоставляемых ЭКСАРом (Экспортное страховое агентство России), и то этот инструмент работает всего год.

Мероприятия третьей подпрограммы направлены на развитие системы страховой, кредитной и гарантийной поддержки экспорта продукции высокой степени переработки, на расширение линейки инструментов с учётом норм и правил ВТО и радикальное повышение их доступности для экспортёров. Ожидается, что за счёт реализации указанных мероприятий удастся не только переломить тенденцию к снижению доли машиностроительной продукции в экспорте и выйти на 10-процентный ежегодный прирост поставок, о чём говорил Дмитрий Анатольевич во вступительном слове, но и увеличить число организаций-экспортёров примерно в 2 раза – не менее чем одна организация-экспортёр на каждые 100 зарегистрированных организаций.

Третья системная проблема – это административные барьеры во внешнеторговых операциях и в привлечении иностранных инвестиций, которые сегодня реально снижают конкурентоспособность российских компаний и на внутреннем рынке, и на мировом. Сегодня, по опросам российских компаний, которые проводил Всемирный банк, российский экспортёр в среднем затрачивает 21 день на прохождение экспортно-импортных процедур. Для сравнения: в Сингапуре – 5 дней, в Корее и Германии – по 7 дней, в Бразилии – 13 дней, в США – 6 дней. А количество документов, необходимых для экспорта, в России составляет 8, в Сингапуре, США и Германии – 4, в Корее – 3. То есть разница - в разы.

Мероприятия по совершенствованию государственного регулирования внешнеэкономической деятельности и инфраструктуры трансграничной торговли реализуются в рамках четвёртой и пятой подпрограмм, подготовленных Федеральной таможенной службой и Росграницей.

Основные мероприятия системы затрагивают всю сферу таможенной деятельности, включая полномасштабный переход на межведомственное электронное взаимодействие, отказ от дублирования электронных документов бумажными при декларировании товаров, сокращение сроков совершения таможенных операций в пунктах пропуска и качественное совершенствование системы управления риска. В результате к 2018 году мы должны выйти на лучшие мировые показатели, в 2–3 раза сократив количество документов, время и издержки предпринимателей, связанные с осуществлением внешнеэкономической деятельности.

Несколько слов о ресурсном обеспечении госпрограммы. Объём финансовых ресурсов из средств федерального бюджета, предусмотренный для реализации госпрограммы, на период с 2013 по 2018 год составит 422 млрд рублей, из них примерно половина предусмотрена до 2015 года, при этом порядка 88% от этой суммы составляют расходы на мероприятия по обеспечению таможенной деятельности.

Дополнительное финансирование, которое предусмотрено госпрограммой, в случае появления дополнительных возможностей федерального бюджета составит в общей сложности 75 млрд рублей, из которых 26,5 приходится на 2013–2015 годы: это финансовая поддержка экспорта высокотехнологичной продукции (порядка 8 млрд рублей), реализация проектов по оказанию международной технической помощи (6,5 млрд рублей) и поддержка экспорта и инвестиционного сотрудничества в рамках выставочно-ярморочной деятельности (это 9 млрд рублей с небольшим).

Кроме того, и это является сегодня единственным элементом наших разногласий с Минфином, существует дополнительная потребность в государственных гарантиях по обязательствам ЭКСАРа по договорам страхования в объёмах, составляющих в 2013 году 200 млрд рублей, в 2014-м – 150 млрд и в 2015-м – тоже 150 млрд. Я хочу подчеркнуть, что это не расходы бюджета, а величина государственных гарантий, увязанных с конкретными планами по расширению страхового портфеля ЭКСАРа.

При подготовке проекта программы проводилось её широкое обсуждение с экспертным и бизнес-сообществом. Проект госпрограммы рассматривался на заседании Совета по внешнеэкономической деятельности при Минэкономразвития России, который является совещательным экспертно-консультативным органом. Он направлялся, рассматривался в РСПП, в Торгово-промышленной палате, «Деловой России», «Опоре России», и поступившие от них предложения были полностью учтены.

Проект был размещён на официальном сайте Минэкономразвития, и поступило около 500 предложений, большинство из которых также было учтено. Проект программы согласован с Минпромторгом, Федеральной таможенной службой, Росграницей, а также с Минфином с учётом замечаний по дополнительной потребности ресурсного обеспечения мероприятий в части предоставления государственных гарантий Российской Федерации по ЭКСАРу. Прошу поддержать. 

Д.Медведев: Спасибо, Андрей Рэмович.

Коллеги, какие есть мнения по внешнеэкономической деятельности? Пожалуйста, Антон Германович (обращаясь к А.Силуанову).

А.Силуанов (Министр финансов): Спасибо, Дмитрий Анатольевич.

Действительно, по ЭКСАРу – в чём наши соображения? Мы капитализировали ЭКСАР прямыми деньгами на 1 млрд долларов, и в рамках деятельности этого агентства у нас есть возможность по объёму страховой деятельности агентства на 300 млрд рублей. Пока объём средств, выбранных, будем так говорить, из этой суммы, составляет всего 23 млн долларов. Поэтому сейчас говорить о том, что надо включать в программу ещё дополнительный объём каких-то гарантий на 500 млрд рублей, притом что есть ещё существенный резерв деятельности в пределах тех средств, которые есть у агентства, на наш взгляд, нецелесообразно. Поэтому мы считаем, что, если мы увидим активную работу ЭКСАРа, если мы увидим, что лимита деятельности этого агентства недостаточно, тогда действительно поставим вопрос об увеличении объёма госгарантий, предоставляемых этому агентству. Мне кажется, сейчас просто преждевременно говорить о дополнительном увеличении государственных гарантий. Да и вообще, Дмитрий Анатольевич, мы создали целый ряд государственных институтов, которые самостоятельно могут давать гарантии. Так получается, государственный институт требует ещё дополнительно госгарантий. На наш взгляд, в принципе нужно переходить на предоставление такими агентствами собственных гарантий, больше самостоятельности брать на себя. Поэтому мы и высказались против того, чтобы в программу включать положение о предоставлении увеличения госгарантий. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Я дам потом подвести итог некоторый... Пожалуйста, Дмитрий Олегович (обращаясь к Д.Рогозину).

Д.Рогозин (Заместитель Председателя Правительства): Спасибо. Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

У меня вопрос старый, на который я никак не могу найти ответ, несмотря на то что четыре года проработал сам за рубежом постпредом России при НАТО. Это вопрос о функционале и роли торговых представительств, тем более что Андрей Рэмович сейчас достаточно подробно об этом говорил. Министерство иностранных дел у нас координирует деятельность министерств и ведомств за рубежом, является главным ответственным по этому вопросу, но зачастую послы Российской Федерации имеют довольно-таки слабое представление о том, чем занимаются торговые представители Российской Федерации за рубежом. Координация в этом вопросе хромает. Единственным положительным примером, пожалуй, является Брюссель, где Постоянное представительство России при Европейском союзе как раз базируется на торгпредстве России в Королевстве Бельгия, и там находится, собственно говоря, основной офис нашего постпреда при Евросоюзе.

Вот в чём всё-таки функционал в современных рыночных условиях – непонятно. Почему бы мы действительно не могли пойти по пути передачи этого функционала, допустим, в те же самые посольства Российской Федерации в виде экономических отделов, которые так или иначе всё равно существуют, потому что послам всё равно приходится во многом координировать внешнеэкономическую деятельность наших крупных компаний за рубежом? Вот хотелось бы получить ответ на этот вопрос.

Д.Медведев: Пожалуйста, какие ещё есть вопросы и комментарии? Потом я дам ещё высказаться Андрею Рэмовичу.

Пожалуйста, конечно, Игорь Иванович (обращаясь к И.Шувалову).

И.Шувалов (Первый заместитель Председателя Правительства): Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Действительно, наше страховое агентство ЭКСАР только начинает разворачивать свою работу и начинает разворачивать работу по серьёзным направлениям, в том числе по высокотехнологичной, нелегко продаваемой за рубежом нашей технике, в частности, сейчас занимается продвижением проектом Sukhoi Superjet в страны АТР (Азиатско-Тихоокеанского региона). Агентство является дочкой ВЭБа, и основные сделки, Дмитрий Анатольевич, которые будут проходить через ЭКСАР, будут проходить через наблюдательный совет ВЭБа, где руководите наблюдательным советом Вы. Там такая конструкция, что наиболее сложные и наиболее важные мероприятия страхового агентства проходят через наблюдательный совет ВЭБа.

Что касается запрашиваемых дополнительных гарантий, я здесь позицию Министерства экономического развития полностью поддерживаю, она оправданна. Нам есть что продемонстрировать, просто в рамках этого сегодняшнего заседания, наверное, не стоит это делать, может быть, это предмет для обсуждения на наблюдательном совете ВЭБа. Мы готовы доложить о том, что удалось сделать к настоящему моменту: сформирована команда, команда активно работает за рубежом, работает с другими страховыми агентствами в мире, такими как «САЧЕ» (SACE S.p.A.), «Гермес» (Euler Hermes) и другими, поэтому это очень серьёзный предмет и, может быть, даже сейчас не нужно этот спор по гарантиям выносить… Мы готовы, Дмитрий Анатольевич, продолжить этот разговор на площадке наблюдательного совета, но я поддерживаю позицию Министерства экономического развития, она оправданна.

Что касается современной роли торгпредств, действительно вопросов очень много. В Министерстве экономического развития проходила расширенная коллегия, на которой были представители МИДа, других ведомств. Действительно, задавалось очень много вопросов и было много критики по поводу того, что часто ресурсы торгпредств не надлежаще используются, и штаты, которые есть, наверное, чрезмерно раздуты. Министр предложил новую концепцию поддержки и развития по некоторым новым направлениям и проектной работы этих торгпредств. Часть сотрудников будет сокращена, переведена, передислоцирована, и мы договорились так, что мы в этой новой конфигурации попытаемся поработать. Надеюсь, что будут увидены конкретные результаты, если этих результатов не будет, то мы вернёмся к тому, чтобы это приближать в сторону Министерства иностранных дел. Но Андрей Рэмович (А.Белоусов) просил, и я считаю, что и здесь его также надо поддержать с тем, чтобы дать возможность работать по проектам с крупнейшими нашими товаропроизводителями и продвигать продукцию на рынках других государств. Вот так.

Д.Медведев: Спасибо. Ещё соображения?

Сергей Викторович (обращаясь к С.Лаврову), нужны торгпредства или нет, или МИДом обойдёмся?

С.Лавров (Министр иностранных дел): Дмитрий Анатольевич, это вопрос политического выбора.

Д.Медведев: На взгляд Министра иностранных дел?

С.Лавров: Мы с Дмитрием Олеговичем (Д.Рогозин)… Он, надеюсь, подтвердит, что я не провоцировал постановку этой темы. Тема стара как мир. На моей памяти раза три менялась позиция и руководства Министерства экономического развития…

Д.Медведев: На моей тоже.

С.Лавров: …причём иногда одного и того же министра, но не в этом составе Правительства. Мы исходим из того, что, как сказал Игорь Иванович (И.Шувалов), была коллегия, после этой коллегии концепции обновления торгпредств мы согласовали ещё дополнительно, вносились туда уточнения. Исходим из того, что нужно дать ей поработать.

Д.Медведев: Ладно, хорошо. Андрей Рэмович (обращаюсь к А.Белоусову), пожалуйста, для подведения итогов.

А.Белоусов: Я начну с темы торгпредств. Скажу так, что мы просто видим, как работают торгпредства в других странах. В той или иной форме аналог торгпредств есть практически везде. Они могут даже называться экономическими отделами посольств, как в Китае. Но фактически они функционируют в привязке к соответствующему экономическому органу и являются самостоятельными структурами по формированию и кадров, и смет, и так далее. Основной смысл состоит в агрессивном продвижении товаров компаний, крупных компаний на мировой рынок и работе с малым и средним бизнесом в продвижении их товаров. Для нас это ещё крупные регионы. Собственно, это довольно простая, мне кажется, очень понятная вещь. Дмитрий Олегович (Д.Рогозин), я просто вам отвечаю на вопрос, если можно, на ваш вопрос. Мне кажется очень понятной вещь, связанная с тем, что, если у крупной компании, такой, например, как «КамАЗ», такой как ОАК (Объединённая авиастроительная корпорация), есть интересы в Индии, Индонезии, Никарагуа, в других странах, то смысл существования торгпредств состоит в оперативной работе по продвижению этих товаров. Посольство очень часто эту работу делать не может просто в силу своего статуса. И мы, когда обсуждали эту тему (и с МИДом в том числе), договорились так, что там, где работа сводится и будет сводиться к экономической дипломатии, будет сводиться в основном к анализу, – там, возможно, торгпредство имеет смысл ликвидировать, влить в соответствующий оперативный состав, в состав посольства, чтобы они там работали. Но у нас есть много стран, где этого делать нельзя, где просто нужно ежедневно работать с компаниями по продвижению их продукции на рынке, завязывать контакты, организовывать их участие в тендерах и так далее. Это текущая, ежедневная работа. И к сожалению, да, это не в Европе, я понимаю. Вы съездите, например, в Узбекистан. Есть такая страна –Узбекистан: там 100% российского бизнеса может функционировать только под крышей торгпредства. Есть целый ряд других стран, где торгпредства выполняют такую же функцию. Поэтому, конечно, ликвидировать систему просто: как говорится, ломать не строить, это мы активно проходили в 1990-е годы, только потом не пришлось бы создавать заново.

Что касается ЭКСАРа, здесь ситуация очень простая. У нас есть страны, в которых на самом деле госгарантии ЭКСАРу не нужны, потому что там не заключены договоры перестрахования с крупнейшими страховыми компаниями мира, такими как COFACE, SACE, Hermes – там всё в порядке. Но специфика российского экспорта – и прежде всего высокотехнологичного экспорта, например наших гражданских самолётов, вертолётов, – состоит в том, что этот экспорт идёт в страны с очень высокими рисками, куда иностранные компании не идут, и там договоров перестрахования нет. Там единственная возможность снизить риски ЭКСАРа – предоставить гарантии.

Сегодня портфель ЭКСАРа, те страховые сделки, которые есть в портфеле, абсолютно соответствуют тем цифрам, которые ЭКСАР заявляет. Эти расчёты представлялись в Минфин, Минфин в курсе. Поэтому, собственно, то, что сказал Игорь Иванович (Шувалов), полностью соответствует действительности, и мы поддерживаем, просим оставить – что называется, со звёздочкой для рассмотрения, может быть, дополнительно, но тем не менее оставить в госпрограмме заявку ЭКСАРа. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Так, поводов для дискуссии два. Один касается необходимости сохранения дополнительных гарантийных механизмов. Несмотря на то что они у нас, может, не очень активно используются, я всё-таки в большей степени склонен поддержать то, что сказал Андрей Рэмович, потому что специфика нашей экономики такова, что она действительно требует, к сожалению, такого специального сопровождения. Российского «Гермеса» у нас нет, – когда нас будут страховать и стимулировать так же, как в других странах, может быть, тогда отпадёт необходимость в дополнительном количестве государственных гарантий и вообще в более внимательном отношении к этой теме. Хотя опыт целого ряда быстроразвивающихся экономик показывает, что всё-таки государству из этой сферы полностью выходить не удаётся (это и Китай, и некоторые другие страны). Они всё-таки много этим занимаются.

В том, что касается торговых представительств, – тема действительно вечнозеленая. Уже министров сменилось довольно большое количество, а торгпредства как жили, так и живут. Я тоже начал разговор с Андреем Рэмовичем после образования нашего Правительства, не скрою, с вопроса о торгпредствах: «Что вы собираетесь с ними делать?» Но здесь надо отдать должное Андрею Рэмовичу, он без колебаний сказал, что эта система тяжёлая, сложная, она подлежит реформированию, но торгпредства должны сохраниться в тех случаях и в тех местах, где это необходимо. Вот там, где они сейчас есть, далеко не всегда это нужно. Действительно, очень часто это просто дублирование того, чем занимаются посольства или вообще непонятно, чем они там занимаются. А вот в некоторых специализированных местах для решения задач продвижения нашей продукции, помощи нашему бизнесу, они должны быть.

Давайте посмотрим, во что это выльется. Через какое-то время просто нужно будет рассмотреть саму структуру торгпредств и понять, какой степени модернизации она подверглась, и тогда уже окончательно определиться, какова её дальнейшая судьба. Договорились? Спасибо.

<…>

* * *

По завершении заседания Правительства Министр экономического развития Андрей Белоусов и заместитель Министра экономического развития Сергей Беляков ответили на вопросы журналистов

А.Белоусов: Сегодня произошла сенсация. Она на самом деле имеет очень большие последствия в регионах, и мне уже сейчас говорили, что действительно долгожданная весточка. Речь идёт о прохождении через Правительство закона «О государственно-частном партнёрстве». Проблема в том состоит, что этот закон настолько нужен, что 60 регионов… Да, Сергей? (обращаясь к С.Белякову – заместителю Министра экономического развития).

С.Беляков: 69.

А.Белоусов: 69 регионов приняли уже своё законодательство, и по многим из них прокуратура пришла с требованием отмены этих законов - бюджетных денег ни у кого не хватает, а привлечь частные деньги для строительства школ, больниц, инфраструктуры жилищно-коммунального хозяйства невозможно, потому что законодательства нет, или, точнее, возможно, но сложно. Где-то полгода назад, наверное, когда я пришёл, начал знакомиться с делами, более детально вникать, состояние этого закона было довольно тяжёлым, потому что было много разногласий, разногласия были и с Минфином, разногласия с ФАС, разногласия с Минюстом – там целый спектр. Почему? Потому что этот закон делает очень серьёзные изъятия из 94-ФЗ, из земельного законодательства, вводит другие конкурсные процедуры, не те, которые предусмотрены в этих законах. Но было совещание у Президента, где в том числе этот закон рассматривался как один из очень важных законов, которые позволят поддержать инвестиционную активность в стране в течение ближайших лет. Было соответствующее поручение Президента, очень активно в эту тему включился Игорь Иванович Шувалов (Первый заместитель Председателя Правительства) и снял значительное число разногласий. И сегодня мы пришли – честно скажу, несколько неожиданно для меня – к финалу на площадке Правительства. Ещё надо, конечно, пройти Думу, пройти Совет Федерации, но всё-таки я думаю, что большая часть пути пройдена. Я просто призываю вас на это внимание обратить, на этот закон.

С.Беляков: Я могу сейчас добавить и готов ответить, естественно, на вопросы. У нас сложилась уникальная ситуация в сфере государственно-частного партнёрства, когда, с одной стороны, есть компании, которые проявляют интерес к реализации такого рода проектов и участию в такого рода соглашениях. Практически все регионы заинтересованы в реализации такого рода проектов, потому что это очень хороший инструмент качественно и быстро создать объект и качественно эксплуатировать его, и за счёт этого оказывать качественные услуги населению. Бюджетного финансирования, федерального, регионального, муниципального для реализации этих функций либо недостаточно, либо просто отсутствуют эти средства. Но в ситуации, когда два партнёра, публичный и частный, готовы эти соглашения заключать, инструментария, законодательства, которое бы регулировало эти отношения, не существует, к сожалению. Законодательство о частно-государственном партнёрстве ограничено законодательством о концессионных соглашениях. Но специфика концессии заключается в том, что не под все проекты этот механизм подходит, и многие инвесторы не могли входить в эти проекты на основе концессионных соглашений. Это не только особенность Российской Федерации, это не проблема российского закона о концессиях, везде такая проблема существует, поэтому большинство стран, которые развивают такую форму сотрудничества, как частно-государственное партнёрство, идут по пути развития отдельного законодательства, помимо законодательства о концессиях.

Ну а второй трек, который нам сейчас необходимо будет обеспечить, – это совершенствование непосредственно концессионных соглашений, что не подменяет необходимость принятия закона, о котором мы сейчас с вами говорим. Поэтому основная надежда наша в связи с принятием этого закона в будущем в Государственной Думе… Я надеюсь, что он будет принят достаточно оперативно, надеюсь, в весеннюю сессию, ну я такой оптимист, просто хочется быть оптимистом. А основная надежда связана с тем, что с принятием этого закона мы запустим конкретные соглашения, конкретные проекты, спрос на которые есть и готовность реализовывать которые у инвесторов тоже есть. Потому что законопроект создаёт инструменты, гарантирующие доходность для инвесторов, стабильность условий инвестирования в такие проекты, а для субъектов Российской Федерации позволяет принимать собственные законы, устанавливая на федеральном уровне минимальные обязательные требования к этим законам, и создаёт необходимый инструментарий, для того чтобы регулировать такого рода соглашения.

Вопрос: Вопрос, наверное, к обоим спикерам. Вы сказали, Андрей Рэмович, что это был некий сюрприз. А ведь были довольно серьёзные разногласия по этому законопроекту вроде бы, и вот его приняли. Что, министерства, и в частности ФАС, сняли эти разногласия?

Второй вопрос: будет ли он распространяться на ЖКХ? Я так понимаю, там были развилки какие-то по этому поводу.

С.Беляков: Давайте я, если позволите, отвечу. Да, он будет распространяться на ЖКХ. Единственное изъятие из этого закона сделано в отношении объектов (в части возможности их создания), эксплуатация которых ограничена в обороте или оборот которых в соответствии с законодательством Российской Федерации запрещён или ограничен. Объекты ЖКХ, естественно, к такой категории объектов не относятся, но тут очень детально особенности инвестирования в объекты ЖКХ не прописаны. Почему? Потому что если потребуется детализация, это возможно сделать на площадке Государственной Думы. Пока мы считаем, что объекты ЖКХ являются такими же объектами, как и другие, и какие-то специфические требования к ним предъявлять не стоит. Кроме того, напомню, сейчас идут поправки в закон о концессионных соглашениях в части особенности инвестирования в объекты жилищно-коммунального хозяйства. Надо, чтобы два этих направления деятельности были синхронизированы, чтобы, внося изменения в одни нормы права, мы не ушли в другую сторону, предлагая изменения или новый законопроект в части государственного партнёрства. Но, конечно же, возможности инвестировать частные деньги в объекты ЖКХ этим законопроектом предусматриваются.

По поводу позиции Федеральной антимонопольной службы. У нас были разногласия с коллегами, суть которых сводится к следующему: коллеги из Антимонопольной службы высказывали опасения по поводу того, что реализация соглашений по этому закону приведёт к отказу от действия норм антимонопольного законодательства, в первую очередь от 94-го закона и закона о защите конкуренции. Эти опасения мы слышали, часть изменений, которые бы исключали такие риски, мы внесли, но очень важно понимать, что это не замена одной формы (допустим, государственных закупок) другой, это совершенно другое направление отношений частного партнёра с публичным партнёром. Законопроектом предусматривается защита, я бы так сказал, публичной стороной возможности заключения соглашения о частном государственном партнёрстве по этому законопроекту и объяснение, почему нужно идти по этой схеме, а не реализовывать сделку по принципам государственных закупок. Это надо будет обосновывать, экономически объясняя, почему эта схема экономически более выгодна, тут никаких противоречий нет.

Другой важный момент заключается в следующем: можно говорить о том, что у нас есть законодательство о частно-государственном партнёрстве, можно говорить, что у нас никак муниципалитеты (или субъекты, или иные публичные образования) не ограничены в возможности заключения соглашений с частными компаниями, но только этих соглашений нет. На практике этих соглашений, к сожалению, нет. А тот факт, что мы испытываем большую потребность в такого рода соглашениях, а их нет, с другой стороны, – говорит о том, что законодательство несовершенно. Это не только наш креатив, это не только наша инициатива – принять этот закон, это скорее ответ на тот вызов, который стоит. И та форма, которая изложена сейчас в законопроекте, это реакция на то, как муниципалитеты, как субъекты, где пытаются реализовывать такого рода проекты, структурируют эти соглашения, какие требования бизнес предъявляет к условиям, которые гарантировали бы доходность и привлекательность такого рода соглашений. И очень тщательный анализ и российской практики (тех субъектов, где законы региональные приняты, хотя они оспариваются, действительно, прокуратурой), и международной практики тех стран, где законодательство о частно-государственном партнёрстве продвинулось значительно дальше, чем российское законодательство, и где проекты именно поэтому реализуются. Поэтому это не подмена, не замена, не попытка нивелировать сложности для бизнеса или для публичной организации в той части, в которой это регулируется законодательством о госзакупках и законодательством о защите конкуренции, это просто иное направление взаимодействия частного сектора и публичных образований.

Вопрос: Андрей Рэмович, позвольте вопрос по программе внешнеэкономической деятельности, всё, что касается ЭКСАР (Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций). Вы сказали, что госгарантии нужны на новые проекты. Можете хотя бы какие-то примеры привести, на что требуются агентству эти средства?

А.Белоусов: Довольно много сейчас идёт такого рода проектов ЭКСАР, в том числе, например, продажа самолётов «Сухой Суперджет» в целый ряд стран (соответствующие соглашения ещё не подписаны, но идёт работа по этим соглашениям): это Индонезия, Лаос, ряд других стран, это реализация проектов с участием компании «Силовые машины» в ряде стран Латинской Америки и ряд других проектов. Я сейчас не хочу в детали вдаваться, но если нужны примеры, то вот эти. Это КамАЗ, кстати сказать, тоже реализация и строительство сервисных центров, это реализация ещё гражданской продукции компании «Вертолёты России».

Вопрос: Если позволите, вопрос не по теме. Несколько дней назад агентство «Рейтер» сообщило, что Администрация Президента направила в Минэкономразвития и Росимущество письмо с указанием собрать совет директоров и инициировать разрыв контракта с нынешним гендиректором компании «Русгидро» Евгением Додом. Это соответствует действительности или нет?

А.Белоусов: Я такое письмо пока не видел.

Вопрос: Сегодня развернулась дискуссия по поводу будущего российских торгпредств. Андрей Рэмович, подскажите, сколько на сегодняшний день у нас есть торгпредств, сколько может быть сокращено и в каких странах? И насколько вообще экономически это будет оправдано?

А.Белоусов: У нас сегодня 53 торгпредства, и специфика их распределения по регионам такова, что основная часть – это торгпредства, которые находятся в странах СНГ и странах Европы. И здесь, что касается стран СНГ, я считаю, что в каждой стране СНГ должно быть торгпредство, а в странах Европы, с моей точки зрения, сегодня их перебор, их слишком много. В то же время не хватает торгпредств в Юго-Восточной Азии и критически не хватает торгпредств сейчас в Африке. Если брать Северную Африку, у нас практически там только одно торгпредство. И сейчас идёт речь о том, что мы откроем торгпредство в ЮАР, там готовится.

В принципе существование торгпредств оправдано там, где не просто есть интересы российских, крупных прежде всего, и не только крупных, но и средних российских компаний, но и там, где эти интересы уже реализуются в виде конкретных проектов. Потому что предназначение торгпредств – это содействие продвижению российского экспорта в первую очередь. Это проекты компаний, это проекты регионов, это проекты малого и среднего предпринимательства, которые реализуются через соответствующие деловые советы и через наши четыре ведущие организации – РСПП, ТПП, «Деловая Россия» и «Опора». Со всеми этими организациями, со многими компаниями министерство заключило соглашения. В рамках этих соглашений министерство берёт на себя обязательства оказывать содействие продвижению конкретных проектов. Эти проекты оформляются в виде дорожных карт, где фиксируются ключевые события, которые должны произойти, например, участие в тендере, заключение соглашения, подписание меморандума или получение комфортных писем и так далее. И торгпредство подключается к реализации этой дорожной карты.

Более того, торгпредство, его деятельность, оценивается в зависимости от того, как эту деятельность оценивает сама компания. У нас уже есть примеры, я специально разбирался, когда компании негативно оценили деятельность торгпредства. Это повлекло за собой очень серьёзные, в том числе организационные, решения для торгпреда. Но таких примеров мало, а гораздо больше благодарностей, когда компании нам говорят, что да, торгпреды действительно помогли. Торгпредство в Бразилии – недавний пример, и целый ряд других стран, где такая активность развернулась. Но в принципе мы понимаем, что находимся в начале пути, и требуется… Если мы сегодня, как я уже сказал, заключили соглашения, начали работать по договорам с компаниями, с регионами сейчас тоже заключаем такие соглашения и тоже формируем дорожные карты, – за этим должно последовать изменение целого ряда наших внутренних нормативных распорядительных документов, которые регулируют работу торгпредств. За этим должно последовать установление новых KPI, формирование нового мотивационного механизма. Мы эту работу планируем в целом завершить до лета. У нас есть внутриминистерский проект до 2015 года, где всё расписано по месяцам, по дням, конкретный ответственный, конкретное мероприятие, задачи и так далее. Если мне не будут мешать, то я постараюсь завершить реорганизацию работы торгпредств к 2015 году, то есть мы должны уже выйти в том числе на понимание того, где торгпредства должны быть, где их быть не должно.

Вопрос: То есть какие-то конкретные цифры пока сложно сказать? Можно пока даже не говорить о сокращении? Получается, что в общем, может быть, получится так, что будут созданы новые торгпредства?

А.Белоусов: Нет, я считаю, что если мы будем создавать новые, то за счёт сокращения старых. Мы не должны сейчас раздувать и штат нашего загранаппарата, это больше 1000 человек, 1028 – если говорить точно. Мы не должны расширять финансирование. А самое главное – у нас есть резервы. Есть страны, где торгпредства трогать нельзя уже сегодня. Я на заседании Правительства привёл пример Узбекистана. Например, у нас там бизнес, практически весь бизнес, который работает в Узбекистане, ведёт свою работу через торгпредство. Очень активно работает сейчас торгпредство в Германии, Индии, Бразилии – много стран я могу сейчас назвать. Я не очень понимаю, зачем нам столько торгпредств в северной Европе, в каждой из стран есть. Может быть, и нужны, но сейчас посмотрим: если нет спроса на деятельность торгпредств, если оно занимается только аналитикой и обслуживанием разного рода встреч, контактов и так далее, то я здесь абсолютно согласен с теми, кто говорит: «Давайте это передадим всё под крышу МИДа, под крышу посольств».

Но я ещё одну вещь хотел сказать. Сегодня тоже прозвучало, что (Рогозин сказал) не всегда послы знают о работе торгпредств. Значит, у меня жёсткое требование к торгпредам: чтобы у них были хорошие отношения с послами. Если у торгпреда плохие отношения с послом (такие случаи бывали в прошлом), то я считаю, что это свидетельство профнепригодности.

Вопрос: Андрей Рэмович! Можно немного в сторону вопрос? Первый вопрос – про евробонды. Как всё-таки идёт процесс размещения, когда его ждать?

А.Белоусов: Это к Минфину вопрос.

Вопрос: А есть с Минфином по этому вопросу какие-то разногласия сейчас?

А.Белоусов: Нет, никаких разногласий нет. Мы работаем в контакте, но занимается Сергей Анатольевич Сторчак, заместитель Министра финансов, лучше эту информацию из первых рук получать.

Вопрос: И ещё маленький вопрос. Всё-таки считаете ли вы по-прежнему целесообразным снижать ставки рефинансирования в условиях некоторого роста инфляции?

А.Белоусов: Я считаю что, во-первых, некоторого роста инфляции не наблюдается. Во-вторых, я считаю, что сегодня речь идёт не столько о ставке рефинансирования, сколько о задействовании всего арсенала, снижающего риски для банковской системы, то есть взятии части рисков для банковской системы на себя Центральным банком и на этой основе снижении процентных ставок. Мы считаем, что сегодня процентные ставки должны быть где-то в районе 7,5% примерно на рынке, 7,5–8%. Потому что сегодня рост процентных ставок, который произошёл во втором полугодии, реально стал фактором торможения инвестиционной активности, что мы, собственно, и наблюдали во втором полугодии – 100-процентная корреляция между динамикой процентных ставок, кредитов нефинансовым предприятиям и динамикой инвестиций. Мы эти графики показывали Игнатьеву (С.Игнатьев – председатель Центрального банка России), там трудно что-либо возразить.

Просто повышение процентных ставок ведёт за собой изменение параметров инвестиционных проектов. И там, где эти параметры были положительные и инвестиционный проект был бы эффективен, с ростом процентных ставок может всё поменяться, он может стать неэффективным, и это реально происходит, поэтому компании свёртывают инвестиционную активность с ростом процентных ставок.

Вопрос: Андрей Рэмович, первый уточняющий вопрос. Не совсем было понятно: саму программу одобрили? Её в целом одобрили или просто одобрили, без доработок каких-то одобрили? Чтобы понять, что с ней сейчас? 

А.Белоусов: Одобрили.

Вопрос: Просто одобрена Правительством?

Это первый уточняющий вопрос. Потом: вы в своём выступлении говорили о том, что у нас примерно….

А.Белоусов: Я только скажу, что для меня, честно говоря, очень важно, что премьер поддержал ещё тему с ЭКСАР (Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций). Потому что это было наше разногласие с Минфином, оно сегодня было озвучено на заседании Правительства, поэтому я тут ничего скрывать не буду. Я считаю, что это очень важный момент.

Что касается дискуссии по поводу торгпредств, я считаю, она продуктивная. Другое дело, что мы уже один раунд этой дискуссии провели (это было расширенное заседание Коллегии) и подготовлена концепция реформирования торгпредств. Эта концепция была согласована МИДом, и она сейчас находится в Аппарате Правительства. И мы надеемся, что она в той или иной форме будет утверждена премьером и мы по ней будем работать. Но мы и так работаем в соответствии с этой концепцией, по факту.

Вопрос: Касаясь ВТО, в частности, вы заметили, что у вас уже есть список примерно из 10 претензий к нашим партнёрам по ВТО. В частности, вы назвали энергокорректировки при антидемпинговых исследованиях, с помощью которых они завышают нашу себестоимость. Вы можете другие примеры привести?

А.Белоусов: Мне не хотелось бы сейчас их озвучивать по понятным причинам.

Вопрос: Я задам тогда вопрос: входит ли в эти 10 третий энергопакет, который в Европе существует? Началась ли уже какая-то работа по нему? Какие претензии в рамках третьего энергопакета и ВТО?

А.Белоусов: Не очевидно, что третий энергопакет входит в сферу правоотношений, которые регулируются в ВТО, хотя такая позиция есть. Но по третьему энергопакету мы считаем, что он просто противоречит ряду соглашений России с Евросоюзом, в том числе базовому соглашению. Там есть статья, которая фиксирует не ухудшение условий инвестирования, а принятие третьего энергопакета на самом деле ухудшило условия для инвестирования «Газпрома», когда «Газпром» уходит в распределительные сети. А потом фактически это оказывается нелегитимным, это означает, что просто эффективность этих инвестиций резко падает. Это прямое нарушение, с нашей точки зрения, данного соглашения.

Что же касается других направлений, просто энергокорректировки – это, на мой взгляд, совершенно очевидная и явная вещь, которую мы видим. Я задавал этот вопрос еврокомиссару господину де Гюхту (Карел де Гюхт – европейский комиссар по торговле). Суть-то состоит в том, что наши коллеги из Еврокомиссии говорят, что у нас не рыночные цены на газ, что они занижены на внутреннем рынке, поэтому рентабельность нашей продукции (это в основном касается металлов, минеральных удобрений), таким образом, искусственно завышается, и это является одним из оснований для введения защитных мер против России, прежде всего антидемпинговых расследований, и введения антидемпинговых пошлин, коими европейцы широко пользуются.

Сегодня целый ряд продукции, металлургической продукции, находится под антидемпингом со стороны европейцев. Так вот я спрашивал господина де Гюхта… У нас сегодня внутренние цены на газ составляют порядка 100 долларов за 1 тыс. кубометров, чуть больше. Это столько же, сколько у американцев. И я спрашивал, когда они собираются энергокорректировки к Соединённым Штатам применить, исходя из этой логики, даже простой логики. Я уже не говорю об основополагающих принципах – ГАТТ-94 (Генеральное соглашение по тарифам и торговле), ВТО, таких как принцип режима наибольшего благоприятствования. Но вот пока ответа мы не получили. На самом деле это прямое нарушение принципа режима наибольшего благоприятствования, и это, конечно, прерогатива ВТО. Мы считаем, что у нас есть возможности…

Вопрос: Это уже обсуждали как-то? Чтобы понять, в каком это процессе находится, то есть мы в суд на них будем подавать или…

А.Белоусов: Мы обсуждали. Я просто привёл это как пример. Конечно, чтобы направить это в Орган разрешения споров, DSB (Dispute Settlement Body), потребуется просто провести более тщательный анализ, в том числе и юридических перспектив, сколько это будет стоить и так далее, и так далее. Это такая работа… В принципе возможности такие есть. И есть ещё целый ряд возможностей. Это вопрос с калининградским транзитом, например. Он тоже, с нашей точки зрения, подпадает под ВТО, там ещё ряд моментов.

Вопрос: Можно про 7,5% уточнить? Предыдущий вопрос не совсем был понятен. Сейчас, вы считаете, 7,5% должна быть ставка рефинансирования?

А.Белоусов: Нет, конечная ставка для конечных заёмщиков по вновь выдаваемым кредитам до года – примерно этот уровень, который мы оцениваем, был бы нормальным, для того чтобы при нынешнем уровне инфляции можно было нормально поддерживать инвестиционную активность. Это очень грубая оценка, но она примерно такая – 7,5–8%, а не 10–11%.

Вопрос: Андрей Рэмович, уточните всё-таки, пожалуйста, что касается ВТО. Вы выделили эти 10 перспективных направлений…

А.Белоусов: Около 10.

Вопрос: Около 10 перспективных направлений. Что вы с ними будете дальше делать? То есть это всё-таки то, что будет доводиться до суда, или что?

И тоже в продолжение, по поводу процентных ставок. Вы сказали, что ЦБ должен брать на себя часть рисков коммерческих банков. Так, по-моему, да? Что вы имели в виду?

А.Белоусов: Он и сегодня берёт на себя риски коммерческих банков, но в очень незначительном объёме. Любая операция рефинансирования – это, по сути дела, взятие на себя этих рисков. Мы считаем, что было бы правильно, если бы ЦБ расширил эту практику. В том числе это означает некоторое смягчение требований к залогам, которые принимаются при рефинансировании, это увеличение сроков возможного возврата трёхлетним сроком предоставления кредитов коммерческим банкам в рамках операций рефинансирования и так далее.

Что касается наших действий, то я ещё раз сказал: я привёл ведь это заседание Правительства как пример. Я не хотел бы брать на себя сейчас какие-то обязательства, что мы по каждому из этих 10 пунктов пойдём в DSB или куда-то ещё, потому что это вопрос очень ответственный и нужна глубокая проработка, в том числе с профильными ведомствами. В основном, кстати сказать, запросы, которые касаются нарушения прав Российской Федерации в данном случае, идут от бизнеса. Это, собственно, нарушение прав самого бизнеса на рынках, поэтому бизнес должен ставить эти вопросы, но он и ставит.