Стенограмма:
В.В.Путин: Уважаемые коллеги, друзья! Добрый день, добрый вечер! Мы с вами встречаемся в Сарове, думаю, что это та самая площадка, где вполне уместно поговорить по проблемам развития нашей армии, флота, по оборонно-промышленному комплексу.
Мы выстраиваем в стране долгосрочные планы и стратегии развития в сфере экономики, в здравоохранении, в образовании, в других сферах нашей жизни. Безусловно, что касается армии, флота, Вооружённых сил в целом, развития оборонно-промышленного комплекса как неотъемлемой части решения общенациональной задачи обеспечения безопасности страны, – всё это, конечно, тоже нуждается в соответствующем прогнозировании, планировании, причём на долгосрочную перспективу – лет на 30–50 не меньше, имея в виду возможности развития, имея в виду, что всё это производство, как правило, достаточно большого, длительного цикла. Ну и разумеется, нужно в каждом конкретном случае, по каждому конкретному направлению учитывать те перспективы, которые и в нашей стране имеют место быть, и в мире – в науке, в технике. Тенденции нужно заранее максимально точно определить. Не только попасть в эти тренды, но и предвидеть то, что, может быть, кто-то другой не видит, с тем чтобы быть всегда на гребне волны и максимально быть эффективными. Это нужно и для сохранения нашей безопасности, для обеспечения территориальной целостности страны, но и не только для нас. Я без всякого преувеличения хочу сказать, что это нужно для всего мира.
Мы запланировали 23 трлн рублей, как вы знаете, на развитие, модернизацию, перевооружение армии и флота и на модернизацию ОПК. Это большие средства, большие деньги. На пределе, без всякого сомнения, могу сказать: эти средства мы выделяем на пределе, поэтому будем стремиться к тому, чтобы они были использованы максимально эффективно, с максимальной отдачей. Когда я говорил о том, что все наши усилия направлены на обеспечение нашей безопасности, но не только, – это и международная безопасность, имею в виду, например, планы наших партнёров, известные планы по созданию системы противоракетной обороны. И наша общенациональная задача, и, собственно говоря, не только наша общенациональная задача, но и наша обязанность перед всем человечеством – сохранить баланс стратегических сил и возможностей.
Это очень важно, потому что после Второй мировой войны, и все здесь присутствующие это хорошо знают, это, надеюсь, ваше собственное представление, да и, собственно, что значит надеюсь? Я видел многие ваши соображения, читал, знаком с ними, и наши многие иностранные партнёры также считают, – вот этот стратегический баланс, который сложился в мире, обеспечил нам отсутствие глобальных конфликтов. Да, региональных, к сожалению, много, и в последние годы их количество растёт, но, слава Богу, баланс стратегических сил позволил нам избежать крупных, глобальных конфликтов, и поэтому наша задача – сохранить этот баланс. В связи с планами противоракетной обороны наших партнёров нам нужно предпринимать необходимые усилия, для того чтобы этот баланс был сохранён как элемент мировой стабильности, международной стабильности.
Разумеется, нам нужно будет подумать и максимально корректно, эффективно решить вопросы социального характера. Вы знаете, что мы приняли решение ещё в 2007 году изменить систему денежного довольствия в Вооружённых силах. Мы практически 2008 год готовились, в 2009 году вышел приказ министра обороны №400 о том, чтобы ввести новую систему оплаты денежного довольствия военнослужащих по тем направлениям, где на их плечах лежит особая ответственность за обороноспособность страны, – это авиация, флот, ракетчики, некоторые другие направления, в том числе это касалось тех подразделений, которые участвуют в спецоперациях. Вот в начале этого года, с 1 января этого года сделали следующий шаг и уже перешли к масштабному изменению в сфере денежного довольствия. Но это не всё, что мы делаем в социалке. Вы знаете, что в середине 1990-х, вообще в 1990-е годы, да и, к сожалению, в начале 2000-х мы могли только по 6–8 тыс. квартир для Вооружённых сил выделять, строить. Но вот за предыдущие годы речь там уже идёт о сотнях тысяч, 245 тыс., по-моему, да, Анатолий Эдуардович (А.Э.Сердюков)? 145 тыс. и плюс ещё 49 тыс. квартир служебного жилья. На эти цели мы истратили гигантскую сумму – 275 млрд рублей. Обращаю ваше внимание, что за это время мы 217 млрд истратили на обеспечение жильём наших ветеранов, ветеранов Великой Отечественной войны. Мы планировали в 2010 году закончить все проблемы, связанные с постоянным жильём, но, к сожалению, пришлось из-за кризиса и из-за того, что не была достаточно чётко налажена работа по учёту всех нуждающихся, пришлось немножко сдвинуть вправо. Но надеюсь, что в конце этого или во всяком случае к середине следующего мы с постоянным жильём проблемы решим окончательно, а в 2014 окончательно решим вопрос с предоставлением служебного жилья. В общем, комплекс вопросов большой. Совсем недавно мы с коллегами отдельно занимались вопросами развития оборонно-промышленного комплекса – приняли федеральную целевую программу по развитию ОПК. И сегодня я хотел бы с вами поговорить по всему этому комплексу. Имея в виду, что каждый из вас практически всю жизнь занимается этими вопросами, с удовольствием послушаю ваше мнение и предлагаю подискутировать.
Пожалуйста, давайте начнём нашу работу. Кто хотел бы взять слово? Прошу вас.
Р.Н.Пухов (издатель журнала «Экспорт вооружений», директор Центра анализа стратегий и технологий): У меня, Владимир Владимирович, один локальный вопрос, но он меня мучает уже несколько лет. Извините, пожалуйста, я бы хотел бы его проартикулировать, я думаю, часть коллег разделит этот вопрос. Всем известно, что Правительство приняло решение о строительстве двух новых заводов для развёртывания серийного производства С-400.
В.В.Путин: Точно.
Р.Н.Пухов: Всем понятно, почему и здесь комментарии не нужны. Но мы все знаем, что и «Ярс», и «Тополь-М», и «Искандер», и «Булава» – все делаются на Воткинском заводе. И если мы сейчас будем делать ещё тяжёлую жидкостную ракету, о которой говорили и Вы, и начальник Генерального штаба, и министр обороны, совершенно очевидно, что на Воткинске это делать нельзя. Также очевидно, что это нельзя делать в Реутове, где когда-то делалась жидкостная ракета предыдущего поколения, всё-таки Москва под боком, точно так же, как собирать самолёты «МиГ» в двухстах метрах от Белорусского вокзала, наверное, это всё-таки не вполне правильно. Озабочено ли Правительство строительством нового завода, потому что эта информация нигде никогда не проходила, она обсуждается кулуарно, и я вот посмел это вынести публично. Поделитесь, пожалуйста.
В.В.Путин: Мы думаем об этом, и вопрос, конечно, в том, как Министерство обороны и соответствующие ведомства, курирующий вице-премьер, который слева от вас сидит, Дмитрий Олегович (Д.О.Рогозин), распорядятся теми деньгами, которые мы выделяем на эти цели. Я уже говорил о том, что нам нужно вписаться в программу вооружения, в 20 трлн, и не увеличить её. Ответ мой очень простой: вот эти 20 трлн складывались и возникли в результате очень жёсткой и, как иногда у нас говорят, нелицеприятной дискуссии между различными ведомствами Правительства и силовым блоком, Министерством обороны прежде всего, экономическим блоком Правительства. Министерство обороны, а если ещё точнее сказать, Генеральный штаб, по сути дела посчитали, сколько нам нужно по количеству и по качеству, разумеется... Имею в виду, что мы уже в XXI веке живём и должны думать уже о конце XXI века и о XXII даже уже, и я говорил, и вы это понимаете, у нас прогнозирование-то должно быть лет на 50 как минимум. Так вот мы посчитали, сколько нам нужно ракет наземного базирования, сколько в воздухе должно быть у нас, сколько у нас должно быть в море. Вот когда это всё посчитали, начали считать, сколько это будет стоить. Ну я так примитивно говорю, посчитали, сколько это будет стоить. Если мы сейчас будем как-то... Нам придётся, конечно, что-то корректировать, это понятно, жизнь всегда вносит свои коррективы, но нужно делать это очень аккуратно. Можно, конечно, развернуть строительства большие и всё вложить в бетон опять, в стены, в заборы, а можно вложить в НИОКР, ОКР и так далее. Они должны посчитать и сказать: «Да, нам лучше построить новый завод, это будет в конечном счёте эффективнее». Тогда и возражать не буду, но они должны это доказать.
А.Г.Арбатов (директор центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук): Разрешите?
В.В.Путин: Конечно. Алексей Георгиевич, прошу.
А.Г.Арбатов: Владимир Владимирович, спасибо, что Вы выделили время. Я бы хотел сказать по поводу воздушно-космической обороны. То, что созданы войска воздушно-космической обороны в декабре прошлого года, – это очень важное и очень положительное событие. Я хочу напомнить, что в предыдущие годы мы пытались с американцами вести переговоры по этому вопросу, не имея своего сильного козыря, и поэтому мы очутились, грубо говоря, в положении бедного родственника, просясь в их противоракетную оборону. Они, естественно, не хотели нас туда пускать. Вот создание воздушно-космической обороны усиливает наши позиции на будущее. Я хочу напомнить, собственно, с чего начинался процесс нашего диалога: с того, что Советский Союз первым приступил к развёртыванию противоракетной обороны. Американцев это обеспокоило, они предложили нам вести по этому вопросу переговоры – так был заключён Договор ОСВ-1 и дальнейший процесс переговоров и соглашений. Но, как мне кажется, помимо того, чтобы выполнить намеченную программу по ВКО, нужно сейчас уделить внимание её философскому обоснованию и концептуальному. А именно – чётко определить задачи: что она защищает, от кого, при каких сценариях, что должно войти в нашу военную доктрину, в нашу стратегию, как она вписывается в нашу концепцию стратегической стабильности? В чём отличие нашей ВКО от американской ЕвроПРО, которая не вписывается в концепцию стратегической стабильности? Мне кажется, вот эту работу концептуальную необходимо проделать. Я уверен, что уже в скором времени с их стороны поступит инициатива о том, чтобы возобновить диалог по этому вопросу.
В.В.Путин: Алексей Георгиевич, я с вами полностью согласен. Я собирался, честно говоря, об этом даже два слова сказать во вступительном слове, но упустил просто. Но действительно нам нужно такое серьёзное базовое обоснование всего того, что мы планируем. Это должна быть определённая философия нашей работы, полностью согласен. Но у нас есть ещё нечто такое, что, мне кажется, должно подталкивать наших коллег и наших партнёров к более конструктивной работе, чем до сих пор мы это видим. Что я имею в виду? Совсем недавно, несколько лет назад, лично нам не говорили, но я знаю, что они говорили своим коллегам по блоку, допустим: «Ну ладно, пускай там Россия ковыряется, нам уже даже не очень интересно – у них там ржавчина одна осталась». Но это не так! Сегодня это уже совсем не так. Я уже не говорю про то, что там у нас было, но сегодня я хочу доложить: уже только с 2008 по 2011 год (2008, 2009, 2010, 2011 – четыре года) в войска поставлено 39 межконтинентальных баллистических ракет, в строй введены две новые подводные лодки, у нас 12 пусковых установок ракетных комплексов «Искандер» и ещё целый набор другой техники, причём стратегические ядерные силы у нас развиваются в опережающем порядке. У нас продолжено переоснащение именно на современные ракетные комплексы стратегического назначения – «Тополь-М», «Ярс». 10 полков у нас, да? 10 полков новых. Вот я хочу обратить на это внимание: это же и «Тополь-М», и «Ярс»… У нас и раньше были системы преодоления противоракетной обороны, а «Тополь-М», «Ярс» – это уже современные системы преодоления противоракетной обороны. Это не шутки! И доля современных ракетных комплексов в наземных силах ядерного сдерживания у нас поднялась почти в 2 раза, практически в 2 раза – с 13% до 25%. Это серьёзное качественное изменение наземных сил ядерного сдерживания.
А морские? Вы знаете все, вы специалисты, это ваша жизнь, у нас были проблемы с «Булавой». Они закончились, всё, и «Булава» будет приниматься, уже принимается на вооружение. Новые лодки вышли, я уже сказал, две – «Юрий Долгорукий» и «Александр Невский», и новые лодки будут оснащаться новыми современными комплексами. В авиационных силах ядерного сдерживания мы сохранили и Ту-160, и Ту-95МС, но не только. Начаты работы в общих чертах, но тем не менее… Кстати говоря, они модернизированы, эти самолёты, и мы думаем сейчас над созданием новых авиационных стратегических комплексов. В военно-воздушных силах создано семь крупных авиационных баз с мощной инфраструктурой, модернизируются и базовые аэропорты – впервые за 20 лет отремонтировано 28 аэропортов. Это всё стратегическая инфраструктура и она у нас развивается. Новой техникой оснащено более 30 авиационных эскадрилий: Су-34, Су-35С, Су27-СМ, МиГ29-СМТ, Як-40 и вертолёты и так далее и так далее, и транспортная авиация. Да, у нас там ещё много проблем, но уже никто не скажет, что это ржавчина и железо.
Начато перевооружение частей зенитных ракетных войск с системами С-400, и вы знаете, что мы движемся в направлении создания новых комплексов ещё более современных – С-500. А С-500 по всем своим характеристикам, по скоростям и так далее, это уже элементы системы ПРО. Я уже не говорю там про периферийные элементы этой системы, связанные вы знаете с чем, но сам комплекс по себе – это уже элемент системы противоракетной обороны. Поэтому мы очень рассчитываем на то, что мы вместе с нашими партнёрами, осознавая свою ответственность и перед нашими народами, и вообще перед человечеством, будем очень кооперабельно работать по процессам сдерживания гонки ядерных вооружений, не допустим этой гонки ядерных вооружений.
Пожалуйста, Сергей Михайлович (обращаясь к С.М.Рогову).
С.М.Рогов (директор Института США и Канады Российской академии наук): Уважаемый Владимир Владимирович, как директор Института США и Канады, я, естественно, буду говорить про нашего главного потенциального партнёра и наши отношения с Соединёнными Штатами, от которых в очень большой степени зависит и глобальная безопасность, и поддержание стратегической стабильности в ядерной сфере. Сложился на протяжении последних десятилетий какой-то порочный круг. Идёт конфронтация, потом разрядка, потом охлаждение отношений, потом опять конфронтация, опять разрядка, и вот сейчас складывается впечатление, что перезагрузка – ну разрядка, как называлось это 40 лет назад. Сейчас наметилось охлаждение, и по целому ряду вопросов, и это не только противоракетная оборона, у нас с американцами серьёзные разногласия. Здесь, я думаю, очень важно задуматься и над военными мерами, и над политическими мерами – как не идти по этому проторенному кругу, тем более что, как Вы отметили, страна выделяет колоссальные средства – 23 трлн. Но приоритеты у нас на самом деле не ограничиваются только стратегическими ядерными силами или военно-космической обороной, наши обычные Вооружённые силы или, как Вы в Вашей статье писали, новейшее неядерное вооружение, где американцы как раз уходят вперёд... Мне кажется, что если посмотреть на нашу прессу и телевидение, такое впечатление, что мы повторяем некоторые ошибки 29-летней давности, когда Рейган выступил со «звёздными войнами», у нас кое-кто решил, что всё, настаёт конец света, но потом нашли ассиметричный ответ и смогли поддержать стратегическую стабильность. И сейчас, на мой взгляд, представляется серьёзная возможность, тоже не повторяя прежних ошибок, такой ответ дать. В этой связи, глядя на Соединённые Штаты, видно, что Америка сегодня находится на разведке. Нельзя исключать, что победят республиканцы, я думаю, процентов 20–30 только, но могут победить. Правда, «друг» Дмитрия Олеговича (Д.О.Рогозин) сенатор Кайл (Д.Кайл – сенатор от штата Аризона) уходит в отставку, но если придёт республиканская администрация – это будут неоконсерваторы, по сравнению с которыми бушевская администрация – это дети. Можно ожидать очень жёсткого нажима и по ПРО, и по Украине, и по Грузии, и по всем направлениям. Не исключён вариант… Я думаю, больше шансов, что победит Обама, и здесь возможности поиска договорённостей, на мой взгляд, остаются. И мне кажется, можно подумать, учитывая, что сейчас уже сгущаются тучи, о каких-то инициативах, демонстрации того, что мы готовы к серьёзному разговору уже где-то месяца через два, и серьёзно очень подготовиться к переговорам в 2013 году и по противоракетной обороне, и по ядерным делам, поскольку со стороны американцев можно ждать новых предложений о более радикальных сокращениях, и мы можем оказаться в тяжёлой ситуации, если просто будем отвергать их. Надо подумать о нашей собственной альтернативе, у нас есть время просчитать эти варианты – что можно сделать, что можно предложить. Спасибо.
В.В.Путин: Я не думаю, что у нас наметилось какое-то охлаждение. Почему у вас такое впечатление сложилось, Сергей Михайлович? Я даже не понимаю. У нас постоянно диалог идёт – что-то нам не нравится из того, что наши коллеги делают, что-то им не нравится из того, что они делают. Но в целом у нас выстроились достаточно партнёрские отношения по ключевым направлениям международной повестки дня. Да, у нас идёт спор по системе ПРО и по тому, как это должно развиваться, но он же не вчера начался, он начался ещё до этой разрядки современной, о которой вы сказали. Здесь никакой новизны-то не было. В том, что там придут какие-то неоконсерваторы и они будут закручивать гайки – ну пусть закручивают. Они дозакручиваются до того, что у них резьба лопнет. Это же политика, которую они проводят, затратная и неэффективная. Ну, они поменяли режим в Северной Африке, а дальше что будут делать? В конце концов Израиль окажется между двух огней: между каким-нибудь режимом… Непонятно ещё, какой режим установится в Египте и что они с Сирией натворят непонятно. Что будет в странах Магриба, никто не может сказать. Вы разве уверены в том, что они контролируют там полностью ситуацию? Видимо, они пытаются взять это под контроль, но чем это закончится никто не знает, и они тоже. Поэтому всё, что делается… Напор такой есть, а он очень затратный, эффективность пока не очень высокая.
Что касается выстраивания наших дальнейших отношений по ПРО, они серьёзно не хотят с нами разговаривать (вот министр обороны здесь сидит, здесь некоторые другие коллеги есть), я вам могу сказать точно – они уклоняются. По сути всё, что делается в этой сфере, – это разговор на заданную тему с попыткой представить международной общественности дело таким образом, что да, развиваются наши отношения, да, технологии уходят вперёд, да, угрозы возникают, и никто не может им запретить эти угрозы купировать на будущее для своей национальной безопасности. А кто против-то? Понятно, что нужно купировать угрозы для своей национальной безопасности, но нужно сделать это таким образом, чтобы не создавать новых угроз глобального характера, не разрушать вот этот баланс стратегических сил, вот о чём идёт речь. Но всё-таки, на наш взгляд, предпринимается попытка этот баланс разрушить и создать для себя монополию на неуязвимость, вот о чём идёт речь. И нам просто нужно делать то, о чём мы уже сказали. А о чём мы уже сказали? Что мы будем предпринимать ассиметричные, но эффективные шаги, я уже говорил публично, ещё раз могу сказать, мы разговаривали с прежним президентом, я сказал: «Если вы будете так дальше действовать, мы вынуждены будем ассиметрично эти шаги предпринимать. Допустим, создавать новые комплексы, которые будут гораздо более эффективными по преодолению этой системы ПРО, это нам дешевле и проще. Что будет потом? Мы посмотрим, но так как вы нам говорите, что это не направлено против нас, системы ПРО, так и мы говорим вам, что они не направлены против вас». Ответ был простой: «Делайте, что хотите, мы же не враги больше». – «Хорошо, мы так и сделаем». Вот у нас уже «Тополь-М», «Ярс», десять ракетных полков оснащено, – это не всё, что мы ещё можем сделать. Но мне кажется, что всё-таки осознание того, что мы можем воткнуться в какой-то новый виток этой гонки вооружений, он всё-таки должен нас всех подвигнуть к тому, что нужно быть более конструктивными в ходе переговорного процесса, – это первое.
И второе. Вы очень серьёзную вещь затронули, Сергей Михайлович. Вы сказали, что могут быть поставлены вопросы по дальнейшим шагам в сфере ядерных разоружений. Мы не будем разоружаться в одностороннем порядке. Во-первых, что касается дальнейших шагов в сфере ядерного вооружения, дальнейшие шаги должны носить уже комплексный характер, и в ходе этого процесса должны принимать участие уже все ядерные державы. Мы не можем бесконечно разоружаться на фоне того, что какие-то другие ядерные державы вооружаются. Исключено!
И другое. Я, по-моему, даже и в своей статье отметил, это очень важный момент. Мы видим, как развиваются технологии. Действительно, наши партнёры в чём-то нас опережают, особенно по высокоточному оружию. А это высокоточное оружие (имею в виду сегодняшние возможности и мощь сегодняшних современных зарядов) в совокупности с точностью и временем доставки на территорию вероятного противника становится сопоставимым с оружием массового уничтожения, только не является оружием массового уничтожения, но по результатам применения мало чем отличается уже, а в будущем, наверное, совсем не будет отличаться. Так вот мы от ядерного оружия откажемся только тогда, когда у нас на вооружении будут подобные комплексы. И ни на день раньше! И никаких иллюзий по этому поводу ни у кого не должно быть! Вот и всё.
Пожалуйста.
И.Ю.Коротченко (главный редактор журнала «Национальная оборона», директор Центра анализа мировой торговли оружием): Я прежде всего хотел бы, конечно, думаю, высказать общение мнение и от имени военных экспертов поблагодарить за ту прекрасную статью, которая была опубликована. На самом деле она действительно носит концептуальный характер, и она очень важна, я думаю, и для внешнего мира, и для России. В этой связи ключевой тезис, который лично я для себя там нашёл, – это борьба с коррупцией в системе государственного оборонного заказа. 23 трлн рублей – это сумма очень большая. И абсолютно недопустима ситуация, когда кто-то хотел бы эту сумму «попилить», а мы прекрасно знаем, собственно, по предыдущим годам, каким образом выстраивались различного рода коррупционные цепочки в системе государственного оборонного заказа. Я думаю, в этой связи надо абсолютно поддержать политику, которая в практическом плане проводится Министерством обороны по прозрачности ценообразования, потому что абсолютно недопустимо, когда 800% рентабельность у отдельных предприятий, особенно второго, третьего уровней кооперации. Надо поддержать и ту политику, которую проводит новый вице-премьер, который уже сказал, что борьба с коррупцией тоже будет поставлена во главу угла. В этой связи конкретный вопрос. Мы говорим о новых системах С-500 для воздушно-космической обороны, тем не менее ведь имущественный комплекс «Алмаз» в предшествующие годы практически полностью был утрачен. Я думаю, что в практическом плане надо ставить вопрос о том, чтобы разобраться, куда делась недвижимость оборонных предприятий. Это абсолютно нужная вещь. Мне также хотелось бы сказать, обратить внимание, что началась информационная кампания, которая ставит под сомнение выбранный курс на создание вертикально интегрированных холдингов в системе ОПК. В частности, коллеги уже говорили, по двум новым заводам, которые строит концерн ПВО, уже проходит сюжет, что это не надо, что это, дескать, «попил» денег. Понимаете, вот такие информационные вбросы не появляются просто так. Мы должны иметь реальную основу для создания новых систем воздушно-космической обороны, поэтому ставить правительственно-государственную политику под сомнение… Надо давать по рукам тем, кто инспирирует подобные сюжеты.
По поводу ЕвроПРО правильно коллега Арбатов (А.Г.Арбатов) высказался. Вы помните, во времена Советского Союза вышла прекрасная книга «Откуда исходит угроза миру» под редакцией начальника Генштаба маршала Огаркова (Н.В.Огарков). Я думаю, что в плане поддержки наших информационных усилий на переговорах с США и с НАТО необходимо сделать такой же, аналогичный труд усилиями, в общем-то, и Минобороны, и Генерального штаба, МИДа, экспертного сообщества, для того чтобы мы могли выходить на переговоры с какой-то действительно обоснованной концепцией того, что то, что строят американцы, то, что они предлагают, – это будет угроза для будущей стабильности. В этом плане мне хотелось бы, чтобы возможности российского военного экспертного сообщества были востребованы, может быть, в более широком аспекте, чем это делается сегодня.
Также хотел бы попросить Вас высказать позицию относительно Сирии и Ирана. Мы видим, что события идут там по неблагоприятному сценарию. Очевидно, что вслед за возможной дестабилизацией ситуации в этих странах, эти события могут прийти и к нам. Они в принципе уже происходят, мы это прекрасно видим, потому что новый посол США – это политтехнолог. Совершенно очевидно, что события, которые могут иметь место в Москве 4 марта, могут иметь непредсказуемый характер. И в этом плане мне хотелось бы, чтобы был задействован потенциал тех, кто готов, в том числе публично, выступить на защиту, собственно, того выбора, который будет сделан 4-го числа российским народом, для того чтобы события не отдать на откуп тем, кто выводит какую-то часть недовольного общества на улицы. Спасибо.
В.В.Путин: Что касается наших внутриполитических событий, то, разумеется, мы будем исходить из того, чтобы гарантировать российскому народу суверенитет при принятии кардинальных решений. И все, кто действуют в рамках правового поля, все эти люди должны быть уверены в том, что их конституционные права будут гарантированы. Все, кто выходит за рамки этого поля, должны знать, что все, кто нарушают действующее законодательство, будут тоже поставлены в одинаковые условия, и соответствующая реакция со стороны государства последует.
Что касается вашего первого вопроса, это абсолютно точно. Нужно внимательным образом разобраться с материально-технической базой и с тем, где какие элементы сейчас находятся, под чьим управлением и как они там оказались. Это совершенно очевидно и, надеюсь, что Дмитрий Олегович этим займётся более тщательно, имея в виду как раз тот достаточно большой пирог, который сейчас, собственно говоря, готовится на кухне ОПК и военного ведомства. Он внешне большой, этот пирог, но там лишнего ничего нет, поэтому нужно быть очень внимательным. Более того, я вот Дмитрию Олеговичу сказал и хочу здесь повторить, никакого секрета здесь нет: я считаю, что нам вообще нужно создать какую-то специальную систему контроля прохождения всех наших основных контрактов в рамках ОПК. Там Минобороны контролирует, там есть какие-то у нас контрольные органы, но это всё немножко разрознено. Нам нужно чётко и ясно понимать, как проходит исполнение конкретных контрактов – сроки, цены, исполнители. Вот знаете, чуть-чуть сместился срок, сразу «пум», сторожевичок должен сразу выскакивать, на это сразу надо обращать внимание, реагировать. Не обязательно административно реагировать, может, помочь просто нужно людям, это вполне реально, вполне очевидный факт.
И следующий вопрос по смежникам. Здесь я уже об этом говорил, в некоторых случаях до 70–80%, а в некоторых до 95% центр прибыли складывается у смежников, а не в головном предприятии, но, к сожалению, бывает и наоборот. Недавно только встречался с коллегами в регионе. Они жалуются на то, что головные предприятия обнуляют рентабельность или в минус их выводят – тоже недопустимо. И это тоже вопрос, который требует дополнительного рассмотрения. А информационная составляющая, чего ж здесь говорить, – да, государство должно уметь себя защитить, в том числе и в информационном поле. Это правда. Пожалуйста, Владимир Евгеньевич.
В.Е.Фортов (директор Объединённого института высоких температур Российской академии наук): Спасибо, Владимир Владимирович. Я хочу коснуться очень коротко одной вечно зелёной темы, которая называется взаимодействие между фундаментальной наукой и оборонной наукой. Эту тему мы обсуждали, и в Вашей статье она заявлена как одна из центральных, что совершенно справедливо. И там показано, что, в общем, не опираясь на фундаментальную науку и передовые разработки, мы не обеспечим не только прогресс, мы не обеспечим и стагнацию, мы будем отброшены назад. И среди многих проблем, которые тут существуют, есть одна проблема, которую, как мне кажется, можем решить мы сами. Это проблема предельной забюрократизованности работ, которые ведутся в этой области. Очень часто они связаны с тривиальной вещью – ведомственными барьерами. И вот есть положительный опыт тем не менее. В последнее время здесь, в Минатоме, мы создали такой виртуальный центр с подачи Сергея Владиленовича (С.В.Кириенко), где работают над конкретной задачей учёные Академии наук, учёные Арзамаса, Челябинска, Института высоких температур. И идея тут очень простая: ставится конкретная задача на определённый срок. Она имеет начало, она имеет конец. Собирается коллектив, и мы обмениваемся приборами, компьютерными кодами, вычислительными возможностями, решая одну эту задачу. В результате получается в общем довольно здорово. Вам сегодня показывали в газодинамическом отделе некие эксперименты, где был поставлен мировой рекорд здесь, в Арзамасе, по сферическому сжатию плазмы до давлений 80 млн атмосфер. И понимаете, мне кажется, что это хорошее лекарство от такой бюрократической болезни, которая вообще заедает нас.
Есть ещё один пример. Мы занимаемся в Академии наук электромагнитным оружием. Это оружие, которое, так сказать, нелетальное. У американцев оно отнесено к разряду стратегических. Идея такая, что мощный импульс электромагнитного излучения попадает на крылатую ракету, какое-то умное вооружение – и выводит его из строя. Хотите – это можно считать ассиметричным ответом, хотите – можно считать стратегическим. Но эти работы очень масштабны, и часть работ может сделать академия. Но другую часть работы должны сделать институты Министерства обороны, потому что это связано с их функциями, а не нашими. Объединив такие работы с 12-м институтом, например, загорским, у нас получаются очень хорошие результаты, мы ускоряем эти работы просто в разы. Мне кажется, что это может быть интересно, тем более для коллег из оборонных институтов, которые работают с нами. Молодые офицеры, которые прошли подготовку, имеют доступ к передовым технологиям научных исследований, они поднимают свой уровень, имеют возможность защититься, имеют возможность участвовать в написании книг и многое-многое другое, что, по-моему, крайне важно особенно сейчас, когда происходит ретрансформация оборонной науки и интегрирование их с вузами. Это процесс не одного дня. Здесь, казалось бы, можно будет таким образом работать вместе, оперативно и не оглядываясь на всякие бюрократические вещи.
Я должен сказать, что второе направление, которое здесь может быть важным очень, – это создание некоего органа, который бы финансировал загоризонтные работы, то есть работы, которые на перспективу. Сегодня так устроено планирование в Академии наук, что у нас есть план работ академии. И вообще говоря (он пишется на пять лет), если в этот план не вложился, то это нецелевое использование денег со всеми вытекающими последствиями, а я не могу на пять лет вперёд предложить. Как и Министерство обороны для того, чтобы финансировать работы уже такого окровского типа, обязано вставить это в оборонзаказ. Возникает такой гэп пяти-шести лет. Этого можно избежать, если мы сделаем то, что американцы сделали после запуска первого спутника – они создали DARPA (Defense Advanced Research Projects Agency – агентство передовых оборонных исследовательских проектов), есть такая известная организация, которая финансирует такого рода поисковые исследования.
Последнее. Я хотел бы просто привести некий исторический пример: в 1711 году, когда Пётр I проиграл Южную войну и с турками подписали мир – Прутский мир, там было написано, что мы должны уничтожить Таганрог. Он согласился с этим, но выпустил секретное распоряжение, что дома надо снести, как написано в документе, а фундамент нужно оставить. И когда через три десятка лет снова мы захватили это место, то город бы восстановлен фактически...
В.В.Путин: Владимир Евгеньевич, не захватили, а вернули.
В.Е.Фортов: Вернули, да, в хорошем смысле.
В.В.Путин: Да. Что касается структуры, о которой вы сказали, именно это я и предложил в статье, именно это в статье и прописано. Предложение как раз и заключается в том, чтобы создать такую структуру, которая могла бы заниматься перспективными разработками и организацией финансирования. Там это есть.
А что касается объединения усилий академической науки и отраслевой, – абсолютно точно, абсолютно правильно. Надо, знаете, что? Нам нужно только подумать, как это сделать и наметить какие-то практически шаги. Мы готовы поддержать это, и Правительство поддержит. Вот сформулируйте конкретно, что нужно, какие конкретно шаги нужно предпринять, чтобы наладить это взаимодействие более практически.
В.Е.Фортов: Давайте мы обопрёмся на тот опыт, который есть у Кириенко в организации.
В.В.Путин: Да, договорились.
В.Е.Фортов: Он уже работает несколько лет.
В.В.Путин: Хорошо.
В.Е.Фортов: Я Вам хочу книгу подарить.
В.В.Путин: Спасибо большое. Вы пополняете мою библиотеку. Спасибо.
Пожалуйста.
П.С.Золотарёв (заместитель директора Института США и Канады): Спасибо. Владимир Владимирович, в этом году – он у нас юбилейный – исполняется ровно 20 лет, как был подписан указ первого Президента Российской Федерации об образовании в России федеральной контрактной системы. Понятно, что в этот период это было нереально реализовать, в прошедшие 1990-е годы, сейчас проделана огромная работа и подготовлен проект закона об образовании этой системы. Вот как показывает анализ и сравнение с опытом, как на Западе, получить полноценные закон и систему, оставаясь на уровне Правительства, практически невозможно. Сейчас там есть формулировки, которые согласованы, но согласование этих формулировок зачастую приводит к тому, что исчезают основополагающие вещи, на которых держится эта система. Опыт показывает, что только лишь тогда, когда управление по формированию и развитию этой системы, по контролю выполнения этих всех контрактов находится на президентском уровне, тогда эта система работает. Поэтому хотелось бы высказать пожелание, чтобы у нас и эффективно использовались выделяемые средства, и в целом, наконец, заработал механизм государственного хозяйствования (а он в странах капитализма всё время совершенствуется, и роль государства именно вот в этом направлении всё время повышается), чтобы у нас тоже пошло по этому пути, чтобы после марта всё-таки этот вопрос перекочевал на президентский уровень и появились там соответствующие структуры. Спасибо.
В.В.Путин: На этот счёт хотел бы сказать два слова, вы знаете, у нас всё-таки все вопросы финансового характера сосредоточены в Правительстве и мы просто можем там такой винегрет устроить из компетенций... Я думаю, что если мы в Правительстве сосредоточим в какой-то отдельной структуре те вопросы, о которых вы сказали, если мы туда всё это погрузим, то, может быть, это будет более эффективно, наладив соответствующий контроль со стороны президентских структур. Вы правы в том, Павел Семёнович, что они у нас немножко разрозненные, хотя в Министерстве обороны сейчас создали такую структуру, она в рамках Министерства обороны находится. Но уже несколько лет назад, лет пять назад, что ли, мы договорились о том, что всё, что связано с закупками, должно быть выведено под прямое подчинение Председателя Правительства, чтобы централизовать там и отделить тех, кто пользуется оружием, от тех, кто его покупает. Вот в целом это абсолютно правильная мысль, вопрос только в том, чтобы её довести до конца, реализовать соответствующим образом и наладить систему взаимодействия между заказчиком и исполнителем и теми, кто должен контролировать этот процесс. Но проблема там, конечно, существует, и Игорь Юрьевич как раз говорил о проблемах коррупционного характера. Главная цель того, что вы сейчас сформулировали, и заключается как раз в этом – чтобы отделить и чтобы конечный результат был приемлемый по цене и оптимальный по качеству. Мы над этим думаем, просто в президентские структуры это вряд ли стоит заводить, а вот вытащить это под прямое подчинение Правительства смысл есть, об этом мы, кстати говоря, и думали в предыдущие годы.
Пожалуйста, Леонид Григорьевич.
Л.Г.Ивашов (директор Академии геополитических проблем): Ивашов, Академия геополитических проблем. Владимир Владимирович, сегодня, наверное, не будет сомневающихся в том, что военно-политическая ситуация, в том числе в отношении России, будет только обостряться, а угрозы усиливаться. Таков мир, таковы его тенденции развития.
Здесь Сергей Михайлович (Рогов) говорил, что с американцами переговоры и так далее, останется ли Обама, будет лучше, хуже… Даже опыт последних десятилетий показывает, что американцы имеют свою чёткую геополитическую идею, политическую стратегию и конкретные программы, и кто бы там у них ни приходил… Взять ту же программу ПРО – начинал Клинтон, продолжал Буш, продолжает Обама. Точно так же в отношении Югославии начинал демократ уничтожать, затем Буш продолжил – Ирак, Афганистан, и мы видим, лауреат Нобелевской премии уничтожил Ливию. Так что здесь иллюзий строить не нужно. Конечно, чтобы МИД не остался безработным, переговоры нужно вести…
Но здесь тоже, чтобы не сделать опять каких-то таких шагов в не совсем правильном направлении, чтобы металл остался лишним и не был применён, наверное, нужен, во-первых, какой-то аналитический центр, где бы проводился комплексный анализ угроз, комплексное прогнозирование этих угроз и, конечно, планирование нейтрализации этих угроз. И здесь я бы высказал пожелание или претензии к нашей внешней политике, политико-дипломатической службе. Опираясь на военный потенциал, тем более если он будет возрастать, нам необходимо нейтрализовать угрозу прежде всего политико-дипломатическими методами на дальних подступах, то есть формировать такую систему, наступательную систему в целях всеобщей безопасности и прижимать всё же американцев нужно, как говорится, зажимать их в угол. Способов, методов и средств предостаточно. Даже сейчас мы видим… Я скажу фразу Киссинджера (Г.А.Киссинджер – американский государственный деятель) от 24 января этого года: «Иран будет последним гвоздём в гроб России и Китая». Ну пусть он там выживший немножко из ума, но тем не менее иранская проблема для нас – серьёзная угроза. И вот здесь можно было потребовать и заседание Совета безопасности, чтобы рассматривать вопрос об угрозе международному миру, то есть заставлять вот такими наступательными действиями по крайней мере оглядываться и осторожничать американцев, это вот первое. Второе, в этом же русле: мы сегодня страна-одиночка. Три центра силы первого уровня – Штаты, Европа, Китай – ну прямо скажем, не совсем дружелюбны к нам. И мы сегодня не имеем, по сути дела, системы стратегических союзников. Форматирование вот этой системы союзников – это не будет военный союз, но тем не менее по отдельным направлениям союзнические отношения могут быть. Разве Китай против того, чтобы препятствовать развёртыванию американской ПРО? Я думаю, да, согласится, и здесь нужно уже, мне кажется, обозначать эти переговоры и в открытом, и в закрытом режиме с китайцами, они пойдут на это. Ну и есть много таких моментов, чтобы мы формировали хотя бы союзные отношения по отдельным направлениям. И вообще-то надо и на американский континент заходить более смело, не оглядываясь, как они заходят сюда к нам, и с Индией активно работать, и с Ираном нужно новый, наверное, характер отношений выстраивать, и так далее. Потому что, наверное, мы в одиночку или разоримся, или не справимся. Спасибо.
В.В.Путин: Спасибо большое. Леонид Григорьевич, вы поставили США и Европу в один ряд, сказали, что они все недружественные, а потом тут же предложили нам выстраивать союзнические отношения с Китаем. Конечно, и США, и вся Европа – это НАТО, но там отношения тоже меняются, они меняются кардинально. И вот то, что произошло накануне событий в Ираке, то, что две ведущие страны Европы не поддержали своих главных союзников по НАТО в операциях по Ираку, – это очень симптоматично, это отражает внутренние процессы, которые происходят в блоке. Он создавался-то как антипод Советскому Союзу, а Советского Союза нет. Так с кем бороться-то? Нужны ли такие инструменты? Скорее всего сегодня это не инструмент военной политики, это скорее всего инструмент внешней политики. Это инструмент сохранения лидерства США в западном сообществе прежде всего, хотя, конечно, статью 5-ю устава этой организации никто не отменял. Она, конечно, сохраняет военный характер, и мы должны с этим считаться. Это говорит о том, что мы в состоянии выстраивать особые и свои собственные отношения с Европой, что мы и делаем активно.
Надо сказать, что это встречает всё большую и большую поддержку со стороны европейской общественности, а это очень важно, имею в виду качество государственности в этих странах. И как бы там кто ни старался, вот это изменение стратегического состояния мира будет давать о себе знать. Мне многие говорили (вы знаете, сейчас не буду называть фамилии, чтобы никого не ставить в неловкое положение), мне многие европейцы говорили: «Американцы всё продолжают нас пугать тобою, а нам не страшно, потому что мы понимаем, что Россия изменилась, мир изменился, всё». И в этой связи, конечно, многие же говорят, нужны какие-то другие, внешние угрозы. Вот Иран... Но Иран не может заменить бывшего Советского Союза, это недостаточно, хотя я думаю, что он представляет угрозу не для самих Соединённых Штатов, а для некоторых их союзников, прежде всего вот это и вызывает беспокойство.
Вот меня здесь спрашивали, я как-то упустил эту часть вопроса по поводу моего отношения к иранским событиям, но расширять ядерный клуб нам ни к чему. И мы действительно против этого, и не только потому, что одна из стран, которая может стать ядерной державой, нас чем-то не устраивает, нет, просто это приведёт к возрастанию рисков международной стабильности и безопасности, это приведёт к тому, что и другие страны региона захотят ядерное оружие. А с точки зрения технологий - вот здесь у нас сколько физиков-ядерщиков сидит, все скажут, что это уже не сложно.
Л.Г.Ивашов: Надо вместе с Китаем дать гарантию безопасности Ирану в обмен на отказ от ядерного оружия.
В.В.Путин: Так они же говорят, что они не делают ядерное оружие. И мы им верим. Поэтому там не всё так просто, как может показаться с первого взгляда.
Что касается нашего взаимодействия с Китаем, вы видите, сейчас наша совместная позиция по Сирии завершилась тем, что не была принята резолюция, которую мы считаем опасной в отношении Сирии. Но это не всё, что мы делаем совместно с нашими китайскими партнёрами. Мы сотрудничаем и в военной области, и в военно-технической области тоже. И сотрудничаем очень глубоко. У нас есть планы развития этого сотрудничества и не только по продажам, но и по совместным разработкам. И здесь мы тоже должны действовать аккуратно, имею в виду наши национальные интересы. Но мы двигаемся по этому направлению.
Что касается Индии, то мы сейчас будем подводить итоги, будем смотреть результаты военно-технического сотрудничества за 2011 год. По-моему, там процентов 25, да?
Реплика: 26%.
В.В.Путин: 26% ВТС России приходится на Индию. И более того, с Индией мы даже продвинулись с точки зрения совместных разработок дальше, чем с кем бы то ни было, в том числе и с Китаем. У нас там, вы знаете, есть совместная ракета «Брамос», хорошая современная, высокотехнологичная, высокотехнологичный продукт. И есть перспективы дальнейшей совместной работы. Мы сейчас, например, с индусами… Сейчас лодку им поставили, она, по-моему, вчера или сегодня должна уйти с Дальнего Востока. В пятницу?
А.Э.Сердюков: Лодка в аренду.
В.В.Путин: Да, в аренду. Она ушла уже, нет?
А.Э.Сердюков: Да, всё, полностью уже приняли.
В.В.Путин: Нет, она должна была уже выйти в море. Сегодня или завтра.
А.Э.Сердюков: Насчёт моря не знаю, но два дня назад приняли уже.
В.В.Путин: Да-да, они приняли, там экипаж сидит. Они должны уже были отправиться в путь. Вчера или сегодня должны уйти уже домой.
Мы работаем с ними очень активно по транспортному самолёту. И они у нас сейчас полностью практически включились в работу по ПАКФА, по перспективному авиационному комплексу пятого поколения, по Т-50. Мы выполнили практически самостоятельно целиком первый этап работы. Теперь стало очевидным, что Т-50 у нас будет. У нас две машины уже в воздухе, даже три, по-моему, уже в этом году появится ещё несколько машин. Совершенно очевидно, что мы его сделаем, всё, технологический вопрос закрыт, и сделаем достаточно быстро. Нам нужен партнёр, потому что это удешевляет окончательную цену продукта, они у нас его будут закупать, и закупать в немалых количествах. Т-50 получается лучше, чем американский самолёт пятого поколения, это тоже становится очевидным для всех специалистов, поэтому это не какой-то разговор на заданную тему, это конкретная работа. И транспортные самолёты мы с ними будем делать, уже делаем фактически. Поэтому у нас работа на марше с ними самым активным образом развивается, по сути дела всё, что вы говорите… Мы так и поступаем. Прошу вас Юрий Семёнович.
Ю.С.Соломонов (генеральный конструктор Московского института теплотехники): Уважаемый Владимир Владимирович! Хотел бы остановиться на двух моментах. Вы, отвечая на вопрос о новых угрозах, абсолютно правильно сказали, что, отвечая, мы не должны создать новых угроз, и это абсолютно очевидно. Но есть ещё один момент, с этим связанный, тем не менее то, что мы собираемся делать, должно вписываться в то, что называется критерием «стоимость–эффективность». С этой точки зрения я, будучи связанным с ракетной техникой уже больше 45 лет, многое за это время видел и приведу два исторических примера, которые, по-моему, очень доказательно говорят о том, что, думая о реакции, нельзя придумать мифов. Март 1983 года, стратегическая оборонная инициатива, провозглашённая Рейганом, была опубликована в средствах массовой информации за рубежом и у нас. В течение двух месяцев то, что было написано в виде абсолютных фантазий – всякие рентгеновские лазеры, эксимерные лазеры, пучковое оружие, лазерное оружие и так далее и так далее, – тут же перекочевало в требования Министерства обороны на разрабатываемые образцы вооружения. Мало того, что за этим потянулось снижение тактико-технических характеристик, в ряде случаев эти абсолютно мифические, гипотетические требования настолько усложнили работу конструкторов, что в ряде случаев стали просто невыполнимыми и потянули за собой огромные ресурсы и интеллектуальные, и материальные, и финансовые. Проходит пять лет, 1987–1988 год, комиссия Конгресса, со слов средств массовой информации, создаёт специальную группу экспертов по расследованию заявления представителя Министерства обороны и промышленности Соединённых Штатов, связанного с эффективностью действия лазерного оружия на элементы конструкции ракет, в том числе на отсеки «Титана-4». Выясняется, что сплошной обман – разрушающее действие лазерного оружия было инспирировано, подстроена схема испытаний. Отсек нагружался практически до состояния разрушения, и минимальное тепловое воздействие приводило (на эту тему фильм был снят) к его разрушению. В итоге был грандиозный скандал, ряд программ был закрыт. И это, на мой взгляд, лишнее доказательство того, что надо очень критично относиться к подобного рода вещам. Мы тогда отстояли и ВПК (в тогдашнем Центральном комитете) те работы, которые были связаны с созданием стратегического малогабаритного комплекса «Курьер» и не позволили нам навязать подобного рода практику. Такая же ситуация: «Буря в пустыне», новый комплекс Patriot, его борьба с иракским «Скадом», официальное заявление Raytheon corporation, что эффективность нового противоракетного комплекса составляет едва ли не 40%. Из 44 пусков противоракет по ракете тридцати - сорокалетней давности (с точки зрения сроков проектирования) ни одна ракета не была поражена. Это, при эффективной поверхности рассеивания ракеты, десятки квадратных метров.
Для чего я об этом говорю? Сейчас очень много подобного рода разговоров относительно европейской ПРО, относительно угрозы со стороны европейской ПРО, которые в подавляющем большинстве случаев, говорю об этом абсолютно официально и квалифицировано, являются надуманными с точки зрения угрозы нашему стратегическому потенциалу. Поэтому я полностью поддерживаю Леонида Григорьевича (Л.Г.Ивашов) относительно того, что действительно нужен аналитический центр, нужна площадка, где не чиновники, которые очень слабо разбираются в специальных вопросах (это естественная ситуация), а люди с профессиональным образованием, независимые учёные-эксперты высказывали бы свою позицию по ряду вопросов. Пусть это будет и полемика, что очень полезно, на мой взгляд, в подобного рода сложных вопросах, но тем не менее выносилось бы взвешенное решение относительно принятия того, как и куда наступать.
Второй вопрос.
В.В.Путин: А вот это вполне можно было бы на какой-то основе сделать и при Президенте.
Ю.С.Соломонов: Я и сказал Леониду Григорьевичу, так и сказал. Владимир Владимирович, я считаю, что нужно сделать при Президенте России такую специальную комиссию...
В.В.Путин: Это вполне можно.
Ю.С.Соломонов: ...которая бы собиралась, на мой взгляд, это моё мнение просто, два раза в год. Между этими собраниями, так как я невольно обращаюсь к опыту Соединённых Штатов, где эта работа (они просто молодцы) поставлена на системной основе, достаточно почитать... Причём то, что делается, это не обязательно руководство к действию, это расширяет для Президента, за которым практически остается право выбора и принятия окончательного решения, поскольку по Конституции он является ответственным лицом... Но одно дело, образно говоря, когда какое-то высокопоставленное должностное лицо приносит предложение и с руки что-то подписывает, а другое – когда это является результатом сложной, многоплановой, аналитической взвешенной работы. Я думаю, от этого дело только выигрывать будет.
Второе. Не знаю, как у Вас, но я на протяжении многих лет и много взаимодействовал в рамках переговорного процесса и с американцами по договору СНВ-1, и по ракетам средней дальности. У меня однозначно сложилось мнение, что мы, выражаясь спортивным языком, в последние, наверное, десятилетия выступаем в роли второго игрока. Мы полностью отдали инициативу Западу по ряду принципиальных, ключевых позиций и пытаемся (может быть, и правильно, я не хочу наводить критику) реагировать на эти предложения, с нашей точки зрения, может быть, и заслуживающие внимания – например, по секторальной ПРО, – но абсолютно неприемлемые с противоположной стороны. Мне кажется, нужно положить этому конец, и на эту аналитическую группу, в том числе, возложить обязанность выработки таких упреждающих, что ли, предложений и инициатив. Такие предложения я могу озвучить и сейчас: у меня есть вот три идеи на этот счёт, которые были бы просто продуктивны, которые однозначно были бы восприняты Западом, но самое главное – они были бы инициированы нашей стороной, и они бы повели Запад за собой. Во-первых, это бы дало помимо собственного авторитета российской стороны преимущественное положение с точки зрения взаимодействия по тем или иным направлениям, но, самое главное, это позволило бы проводить и нашу, выработанную нами, на основании того анализа, который в этом случае тоже необходим, позитивную такую систему взаимодействия. Спасибо.
В.В.Путин: Это интересно и это вполне можно реализовать. Пожалуйста, Евгений Павлович.
Е.П.Велихов (президент Национального исследовательского центра «Курчатовский институт»): Владимир Владимирович, я коротко, у меня два замечания. В основном полное одобрение того, что Вы опубликовали в последней статье по национальной безопасности. Но замечания два таких. Первое – это то, что программа перевооружения очень мощная, но, конечно, должна быть увеличена её устойчивость. Вот, мне кажется, наш 20-тилетний опыт в тяжёлые времена показывает, что это можно сделать только одним путём – стоять на двух ногах, то есть развивая всю эту программу с точки зрения создания оборонной техники. Одновременно эти же организации должны иметь и соответствующую коммерческую, то есть промышленную… Вы это хорошо знаете по тому же самому Северодвинскому заводу. Я помню, у меня было очень большое обсуждение по этому поводу с Дмитрием Федоровичем (Д.Ф.Устинов - советский государственный деятель), но Дмитрий Федорович мне категорически сказал, что это неправильно, но это были другие времена. А вот в этих временах, сейчас, мне кажется, что обязательно должно быть, потому что та же самая ситуация, ну возьмите тот же самый «Борей», о котором мы здесь говорили… Понимаете, пройдёт какое-то время, будут всегда задержки, связанные с созданием кооперации, и там много ещё проблем – это должно быть перекрыто «второй ногой», поэтому в данном случае это важный принцип.
В.В.Путин: Платформу-то мы там строили, делали?
Е.П.Велихов: Вы знаете, как она помогла Пашаеву (Д.Г.Пашаев – выдающийся российский судостроитель) создать вот эти три лодки, о которых Вы говорили, без этого он бы не создал. Но я должен сказать, Курчатовский институт выжил из-за этой платформы.
Второй вопрос, который мне бы хотелось поднять заключается вот в чём: действительно ассиметричный ответ, это сегодня, я думаю, совершенно правильный наш ответ Соединённым Штатам и НАТО, но в этом ответе, мне кажется, что нужно... Мы находимся в ядерном центре, и я всегда вспоминаю дискуссии с Юлием Борисовичем Харитоном. Его точка зрения была вполне определённой. Он считал, что всё-таки наиболее эффективный способ перехвата баллистических ракет – это ядерный перехват. Вы понимаете, я не говорю о том, что мы должны сейчас твёрдо решить, будет у нас ядерный перехват, не будет. Вы знаете, что в 135-й системе он существует, важно другое – что, если бы мы включили в нашу программу, может быть, даже пока и не очень конкретную, практическую, возможность использования ядерного перехвата, я думаю, это было бы большое отрезвляющее воздействие и на наших партнёров, потому что, конечно, и для американцев это абсолютно неприемлемо политически. Вот тут асимметрия полная: они не могут пойти на это, просто с учётом всех... Я не буду здесь детали говорить, но это 100%. И, как Вы понимаете, ещё более неприемлемо для европейцев, поэтому просто включение, как возможный асимметричный ответ, и обсуждение ядерного перехвата, мне кажется, было бы и с технической стороны, и с политической правильно.
В.В.Путин: Спасибо, спасибо большое!
Александр Александрович, пожалуйста.
А.А.Шаравин (директор Института политического и военного анализа): Владимир Владимирович, я думаю, что у России сегодня есть уникальный шанс построить современные Вооружённые силы, адекватные вызовам XXI века, потому что у нас есть не только материальные условия (мы огромные ресурсы на это запланировали выделить), но есть и субъективные условия для этого. Судя по Вашей статье, есть полное желание и политическая воля, для того чтобы этого достичь. Закономерно, что мы с Вами говорим здесь больше о железе, вооружении, военной технике, но если мы хотим построить такие Вооружённые силы, то нам нужен и новый человек, качественно новый человек в погонах. Это и новый офицер, новый офицерский корпус, и, конечно, солдат новый. Конечно, в армии сегодня много делается – и новое денежное довольствие, и квартиры, и гуманизация службы, но этого недостаточно, на мой взгляд. Нужно поменять отношение к человеку в погонах и со стороны общества, и со стороны государства. И поменять сами военно-служебные отношения, потому что в принципе нам нужно даже не новый облик сейчас в армии создавать, а нужно сущность в армии менять, чтобы человек не чувствовал себя винтиком, а полноценным гражданином – да, в погонах, да, с некоторыми ограничениями, но гражданином. Требуется огромнейшая работа, и только при достижении положительных результатов на этом направлении мы можем говорить, что мы построим новые Вооружённые силы. Маленький фрагмент: вот, например, что нужно сделать? Нужно на порядок повысить роль офицерских собраний при назначении на высшие должности, при определении премий и так далее. Буквально: если не последнее, то предпоследнее слово должно быть за офицерскими собраниями. И много других таких подобных шагов. На это хотелось бы обратить внимание. Спасибо.
В.В.Путин: Александр Александрович, у нас, по-моему, в 1918 году вводили такой способ назначения на должность. Или я чего-то не понял?
А.А.Шаравин: Нет, Вы знаете, у нас дело в том, что есть прекрасная отечественная история в этом отношении. При Петре I была баллотировка офицеров. Я его ни анархистом, ни демократом, конечно, не могу назвать, но он понимал, что лучше способа выдвинуть лучших офицеров и генералов, чем баллотировка, не существует. Причём в полку вот это собрание решало, кто будет, допустим, из командиров рот командиром батальона. Там не было анархии. Командир полка имел право отменить решение офицерского собрания, безусловно. Но за всю историю существования баллотировки ни один командир не отменил решения офицеров. Почему? Потому что если этот офицер не справится, которого командир полка продавил, то в отставку он уходит вместе с этим офицером, поэтому, если офицеры считали, что этот будет командиром батальона, как правило, командир полка утверждал их решение. То есть, конечно, последнее слово было за командиром.
В.В.Путин: Не скрою, для меня это неожиданно. Я привык задумываться над всем неожиданным. Может, там что-то и есть, надо подумать.
А.А.Шаравин: Маленький такой ещё пример из истории. Морская коллегия решала, кто будет командовать нашим флотом, который должен был пойти в сражение со шведами. Коллегия из девяти человек. Пётр I – член коллегии, естественно, главный, но всё равно с одним голосом. И выбрали из трёх кандидатов того, которого Пётр страшно не любил. И этот командующий победил. Что Пётр сказал в конце? Он сказал: вы знаете, говорит, командующий вообще-то дерьмо, но какова система! Вот так вот.
В.В.Путин: Да. Давайте подумаем. Это любопытно во всяком случае. Это первое.
Второе. Полностью с вами согласен, здесь вы абсолютно правы. Нам нужно просто ментально менять очень многое в армии, и современный военнослужащий, офицер и даже рядовой солдат, конечно, не должны быть винтиками этой системы. Каждый на своём месте должен быть личностью, должен понимать свою задачу, и нужно, что называется, творческое начало каждого человека активировать.
А.А.Шаравин: Вот тогда будет эффект.
В.В.Путин: Да, тогда будет эффект. Надо сказать, что сейчас Министерство обороны у нас создаёт такие группы. Это не совсем то, о чём вы говорите, но создаёт группы молодых специалистов по различным направлениям. Министр мне докладывал недавно, эффект очень позитивный. Это, конечно, пока сегментарно, на основных направлениях, но очень интересный эффект. Молодые люди приходят – и девушки, и парни – и работают очень эффективно. Поэтому над тем, что вы сказали, безусловно, нужно задуматься. Согласен.
Андрей Афанасьевич (А.А.Кокошин) уже давно руку поднимает, я должен ему дать сказать.
А.А.Кокошин (член Российского совета по международным делам): Спасибо большое, Владимир Владимирович. Вы начали с исключительно важной темы…
В.В.Путин: Извините, Андрей Афанасьевич. И ещё! Мы говорили и знаем о решениях в сфере денежного содержания военнослужащих, но нам, безусловно, надо будет подумать и над доходами тех, кто работает в системе ОПК. Действительно, Евгений Павлович (Велихов) сейчас сказал, это правда - часть предприятий, значительная часть предприятий ОПК работает в рынке. Во всяком случае сегмент рынка там всё больше и больше. Но есть такие центры, допустим, как в Сарове, и другие подобные учреждения, предприятия, которые главным образом работают на государство. И нам нужно подумать над разработкой такой системы денежного поощрения людей, чтобы это было не просто на уровне мировых аналогов, а даже повыше, чтобы люди сюда приходили с удовольствием, чтобы сюда конкурс был. Понимаете? Если уж мы начали лейтенанту платить 50 тыс. в месяц, который только что закончил училище, то молодым специалистам, хорошим специалистам, по сути, уникальным и штучным, конечно, нужно создавать необходимые материальные условия, базу – и доходы, и жильё, и так далее. Но об этом мы должны ещё отдельно подумать.
Извините, пожалуйста, Андрей Афанасьевич.
А.А.Кокошин: Спасибо, Владимир Владимирович. Я два слова буквально скажу к тому, о чём Вы сейчас говорили. Мы знаем, у Вас в статье, кстати, об этом сказано, что в выполнении государственного оборонного заказа, особенно в части НИР и ОКР, часто участвуют (и Вы это приветствуете) вузы, государственные научные центры, институты Российской академии наук, и там может быть сделано очень много и делается. Министр обороны знает, мы докладывали тоже ему. Но здесь важно не забыть и работников вот этих структур – не только тех, кто формально принадлежит к оборонно-промышленному комплексу, но тех, кто формально не принадлежит, но они тоже должны соответствующим образом материально стимулироваться, поскольку там часто существует такой фактор… Вот мы принадлежим к Российской академии наук, ну не очень люди идут на выполнение секретных работ, потому что секретность налагает определённые ограничения, но материально надбавка за секретность не компенсирует тех ограничений, которые, например по выезду, получает молодой человек. Я просто прошу коллег особенно это зафиксировать, это важный фактор.
Теперь то, о чём я хотел изначально сказать. Вы начали с исключительно важной темы, нам действительно нужен долгосрочный план развития вооружения и военной техники, соответствующих исследований и разработок, и он должен опираться, безусловно, на то, что сейчас называют «форсайты», раньше называли «прогнозы». У нас есть огромный дефицит в таких исследованиях и разработках. У меня есть конкретное предложение: мы должны совместно – ВПК, Министерство обороны, Росатом и Российская академия наук с привлечением лучших наших экспертов – подготовить особый перечень работ фундаментального и прикладного характера, которые могут привести к действительно прорывным достижениям в области развития вооружения и военной техники.
В.В.Путин: Это можно сделать в рамках реализации того предложения, которое Юрий Семёнович сформулировал.
А.А.Кокошин: Да, безусловно, в рамках той же самой комиссии. У него было более сфокусировано на конкретную тему, но это, кстати, относится и к другим темам. Вот Владимир Евгеньевич упомянул про некоторые исследования и разработки, которые ведутся в его институте. Они действительно могут носить ассиметричный характер применительно к доминированию нашего главного вероятного противника, как раньше говорили, - высокоточное дальнобойное оружие, это тоже может быть одной из тем. Но я считаю, что этот перечень на самом деле, как показывает наша предварительная работа (приказом министра обороны создан специальный совет по научно-технической политике при министерстве, который я имею честь возглавлять), – это сотни компонентов, такая работа должна включать сотни компонентов, очень сложного, такого внутреннего иерархического взаимодействия. Здесь нужны действительно эксперты, нужны организационные усилия и нужна политическая поддержка, поэтому я готов от Академии наук совместно со своими коллегами инициировать такую работу, Владимир Владимирович, применительно к сидящим здесь уважаемым нашим коллегам из соответствующих ведомств и организаций, но я хотел бы просить Вашего политического патронажа.
В.В.Путин: Хорошо. Спасибо.
Евгений Петрович, пожалуйста.
Е.П.Бужинский (старший вице-президент Центра политических исследований России): Спасибо, Владимир Владимирович. Я коротко хочу затронуть такой вопрос. Здесь прозвучали некоторые идеи, что нам нужно выдвигать свои инициативы в области контроля над вооружениями. Мне кажется, что в эту гонку нам втягиваться сейчас не имеет смысла, нужно взять определённую паузу. Что касается ядерного разоружения, Вы уже сказали. Сейчас очень модная тема тактического ядерного оружия. Тактическое ядерное оружие – это наш козырь и отказываться от него мы пока никак не можем. Это элемент нашего ядерного сдерживания.
В.В.Путин: Евгений Петрович, сразу могу вам сказать: мы вообще не собираемся отказываться ни от чего, что нам нужно. Понимаете? Мы будем отказываться только от того, что нас обременяет и не приносит никакой пользы. Вот и всё. А от того, что нам нужно, нас не обременяет, а, наоборот, создаёт определённые гарантии, мы вообще отказываться не собираемся.
Е.П.Бужинский: Можно продолжить?
В.В.Путин: Конечно, извините, пожалуйста.
Е.П.Бужинский: Владимир Владимирович, я просто хочу сказать, что у нас действительно есть отставание в высокоточном оружии, есть отставание в беспилотнике. Пока это отставание не будет ликвидировано, идти на какие-то дальнейшие сокращения нам смысла нет. Сейчас американцы создают системы… Это давнишняя тема, мы всегда выступали за то, чтобы ограничить крылатые ракеты морского, воздушного базирования. Сейчас они говорят: давайте, в ядерном оснащении практически готовы, при этом забывая о том… Я им задаю вопрос: а как беспилотники ударные? Молчат. Фактически это означает, что они ушли вперёд по беспилотникам, теперь можно поговорить и о крылатых ракетах. Пока мы не ликвидируем отставание по определённым позициям, дальше идти на какие-то сокращения нельзя. Спасибо.
В.В.Путин: Евгений Петрович, очень благодарен вам за эту вашу небольшую ремарку. Полностью соответствует нашим собственным представлениям о том, что мы должны делать, а чего делать не должны.
Радий Иванович, пожалуйста.
Р.И.Илькаев (научный руководитель ФГУП «Российский федеральный ядерный центр – Всероссийский научно-исследовательский институт ядерной физики»): Владимир Владимирович, к предыдущему оратору я хотел бы очень сильно присоединиться. И нас тоже очень сильно обеспокоило, что иногда обсуждается в кулуарах этот вопрос. В Вашей последней статье про тактическое ядерное оружие ничего не говорится, но все мне сказали: потому и не говорится, что этот вопрос мы даже и не будем обсуждать, зная его очень большую важность. Это полностью соответствует нашей философии, мы её в высшей степени поддерживаем.
Теперь то, что касается всяких дипломатических предложений. Нам бы очень не хотелось, как было раньше, иметь такую философию, когда очень многие наши деятели хотели получить дипломатический успех любой ценой.
В.В.Путин: Но я, по-моему, в этом никогда не был замечен, Радий Иванович.
Р.И.Илькаев: Да, вот это мы очень сильно сейчас поддерживаем, что совсем сейчас другой подход, и это абсолютно разумно, правильно. И надо все дипломатические акции сейчас хорошо просчитать, и мы бы очень хотели, чтобы наши специалисты в этом процессе тоже участвовали. Потому что, даже когда позиция абсолютно правильная, но когда всё же тем не менее не советуются, у нас есть внутреннее беспокойство, а вдруг мы что-то пропустим, и потом будет очень нам неприятно, что мы такое пропустили. Так что к Вам огромная просьба по возможности привлекать специалистов нашего ядерного центра и других учёных к этому вопросу. Плохого я про офицерское собрание не хочу сказать, оно, конечно, никогда плохого не посоветует, но, я думаю, что и учёные плохого никогда не посоветуют.
В.В.Путин: Хорошо.
Р.И.Илькаев: И последнее. Вы правильно сказали, что надо думать об очень большом времени вперёд. Без развития, серьёзного развития науки никакого прогресса, никакой перспективы не будет – это совершенно очевидно, тем более что интеллект оружия с каждым годом очень сильно растёт и без научных серьёзных, фундаментальных и прикладных исследований сделать это невозможно. Даже когда в прошлом году составили впервые программу развития фундаментальных и прикладных исследований в интересах обороны, работало очень много людей, в том числе по ядерному оружию и по другим. Составили такую программу, но что-то тормозится. Просьба, Владимир Владимирович, помочь эту программу как первый шаг провести, потому что там задействованы и Академия наук, и практически все отраслевые институты. Я думаю, что она принесёт пользу.
В.В.Путин: В рамках каких поручений разрабатывалась программ? С кем вы работали?
Р.И.Илькаев: Насколько я помню, это было поручение...
Реплика: Это поручение ВПК.
Реплика: Это ВПК, находится в НТС.
Реплика: Поручение Президента было.
В.В.Путин: Принято, да?
Реплика: Да.
В.В.Путин: Хорошо. Дмитрий Олегович (обращаясь к Д.О.Рогозину), давайте...
Д.О.Рогозин: Но оно в каком-то таком парализованном состоянии. Я сейчас нашёл эту программу, она абсолютно дееспособна, надо её просто оживить.
В.В.Путин: Ну давайте, оживите и потом мне доложите. Спасибо, Радий Иванович, спасибо большое. Прошу вас, Владимир Андреевич.
В.А.Орлов (президент Центра политических исследований России): Спасибо. Владимир Владимирович, я хотел бы вернуться к теме глобальных угроз нашей безопасности… Наверное, одна из новых угроз, я с Вами согласен совершенно, что расширение ядерного клуба уж точно не в наших интересах. Но, если мы посмотрим, в частности, на иранскую ситуацию, мы увидим, что иногда под лозунгами борьбы с распространением ядерного оружия, предотвращения распространения, на самом деле другие интересы протаскиваются, а именно: говоря о борьбе с распространением, имеют в виду смену политического режима. И вот, наверное, с этим нам должно быть точно не по пути, по крайней мере мне так кажется. И, мне кажется, что с резолюциями Совета Безопасности ООН мы зашли уже слишком далеко, и иранцы вместо того, чтобы идти на переговоры под этим давлением - давления слишком много… Когда говорят об ударах, в общем-то они думают, что действительно, может, им нужно их национальную безопасность лучше защищать, и мы таким образом задачу решаем не так, как её хотели решать. Не пора ли России всё-таки здесь не поддакивать на всё американцам. Мы, наверное, немножко избаловали их за последнее время, а, может быть, подумать о возобновлении ВТС с Ираном, а может быть, о каких-то других мерах: совместная работа с государствами не только европейскими, с США, с кем мы работаем, не разрывая, естественно, с ними диалога по Ирану, - а с такими государствами, как Турция, Индонезия, Египет, Китай, Бразилия, совместно поработать по иранской проблематике, обретая и новых партнёров здесь, на международной сцене, и имея самостоятельный голос, а не под давлением обстоятельств. Спасибо.
В.В.Путин: Должен вам сказать, Владимир Андреевич, что мы так и делаем, мы и работаем со всеми, практически со всеми партнёрами, о которых вы сказали. Вы наверняка знаете, вы упомянули Египет, там сейчас сложно с кем-то работать, просто страна находится в очень сложном внутриполитическом положении, но это всё-таки лидер арабского мира, а в арабском мире относятся очень скептически к возможности приобретения Ираном ядерного оружия. Арабский мир категорически возражает, ну так, условно говоря, и лучшее тому доказательство это то, как арабский мир относится к событиям в Сирии. Это всё взаимосвязано между собой, поэтому мы это всё учитываем. Думаю, что наша позиция в Совете Безопасности ООН по сирийской проблематике говорит о том, что мы совсем не собираемся никому поддакивать. Надеюсь, что так и будет дальше. У нас есть свои собственные интересы. Мы, конечно, должны работать кооперативно, должны понимать, что происходит в мире, никогда не должны оставаться в одиночестве: это плохой путь обеспечения наших национальных интересов.
В целом наша позиция совпадает, примерно так мы и планируем действовать, а Ваша оценка – правильная. Конечно, я тоже так считаю, что под видом борьбы с недопущением распространения оружия массового уничтожения, за счёт нового возможного члена ядерного клуба, за счёт Ирана, предпринимаются попытки другого характера и цели ставятся другие – сменить режим. Вот такие подозрения у нас есть, поэтому, как вы заметили, мы занимаем в значительной степени позицию, отличную от той, которую нам пытаются предъявить в качестве генерального пути развития иранской проблемы наши партнёры. Но в чём-то наши позиции совпадают, а именно в том, что мы не заинтересованы в том, чтобы Иран стал ядерной державой.
А что касается самостоятельности нашей позиции, то она проявилась, в частности, в том, что мы довели до логического конца нашу работу по Бушеру. Несмотря ни на какие давления со стороны, мы это сделали и намерены дальше работать в таком же плане также независимо. И сомнений здесь быть не может. Независимо (но не агрессивно) и кооперабельно с нашими партнёрами на международной арене. И конечно, нужно всегда чувствовать, кто разделяет наши позиции и на каждом отрезке по каждой проблеме искать и находить союзников. Вы абсолютно правы.
Сергей Михайлович, вы хотите…
С.М.Рогов: Владимир Владимирович, я просто хочу маленькую справку.
В.В.Путин: …теоретическую базу подвести?..
С.М.Рогов: …дать. Леонид Григорьевич (Л.Г.Ивашов) цитировал Киссинджера, и Вас, наверное, эта цитата немножко удивила, вы же с Киссинджером встречаетесь. Он такого никогда не говорил. Это фальшивое интервью, которое опубликовала «Комсомольская правда», оно взято с британского комического веб-сайта «Хохмы».
В.В.Путин: Как?
С.М.Рогов: «Хохмы» (Quibbles). И идёт в одном ряду с такими сообщениями, как «Ку-клукс-клан поддержал переизбрание Обамы на второй срок», «Маргарет Тэтчер ходила на заседание кабинета в костюме проститутки». И вот у нас решили, что это истинное лицо Киссинджера.
В.В.Путин: Я не скрою, я действительно очень удивился: Генри знаю давно, много лет. Он, конечно, человек, который защищает интересы своей собственной страны, но это абсолютно не в его стиле сказать такие слова в отношении России и Китая. Да, меня это действительно удивило. Я промолчал, но спасибо вам за разъяснения.
С.М.Рогов: Такого просто не было!
В.В.Путин: Я понял. Ну ничего, но мы должны услышать все точки зрения. Хорошо, что вы нас просветили. Пожалуйста, прошу вас.
Р.Н.Пухов: Раз Рогов задал второй вопрос, я тоже, можно? Владимир Владимирович, в прессе циркулирует информация, что есть некий тайный план сокращения военных расходов, что после выборов это может быть осуществлено. Даже если это не так, вполне возможно, что конъюнктура повернётся таким образом, что военные расходы, этот план 10-летний полностью сохранить не удастся. Скажите, пожалуйста, у Правительства есть ощущение, какие вопросы являются более важными, а какие менее? Если сокращать, грубо говоря, с чего и так далее?
В.В.Путин: Не-не-не. Я вам сейчас скажу.
Р.Н.Пухов: Успокойте нас, пожалуйста.
В.В.Путин: Да, я вас успокою и сделаю это в абсолютно открытом режиме: здесь нет никаких секретов. Споры всегда шли по поводу того, сколько нам нужно и в какие сроки, для того чтобы перевооружить армию и флот. Они закончились с принятием решения. Проблема только в одном – и когда наши оппоненты проблему разворачивают с той стороны, о которой я сейчас скажу, там действительно мне с ними трудно не согласиться – сможет ли ОПК выполнить эту программу? Вот самое главное. И если мы остаёмся, должны оставаться на почве реальности, надо посмотреть, как мы будем осваивать эти 3 трлн на перевооружение самого ОПК, потому что, как мы с вами знаем и понимаем, выпустить некоторые перспективные образцы вооружения специальной техники на старом оборудовании не представляется возможным. Нам нужно закупить оборудование, оснастить, наладить, людей подготовить – это большая работа. Параллельно можно решать другие задачи – организационно, в кадровом отношении нужно поработать. И если мы увидим, что где-то ОПК чего-то не догоняет, не успевает, мы, конечно, тогда вынуждены будем что-то сдвинуть вправо, то есть увеличить по срокам на год, на два там, я посмотрю. Но вот так, чтобы специально сейчас мы задумались над сокращением этих расходов, – это не так, мы этого не делаем и никаких планов по этому поводу не строим, и поэтому заранее не думаем о том, что нам нужно резать. Мы резать ничего не собираемся. Вопрос только в том, как промышленность будет справляться с этими задачами. А в связи с этим тогда, вы понимаете, мы не можем и не выстраиваем планов, что у нас первостепенно, что вторично, – нам всё важно. Мы и так, скажем...
Естественно, приоритет остаётся прежний, я и в статье это написал и вам могу сказать ещё раз: силы ядерного сдерживания и ракетная техника – у нас абсолютный приоритет, и мы загрузили эту программу полностью, просто целиком, вот все 100%, как Генштаб запросил, всё мы так и сделали. Но и результат есть: девять полков оснастили, 39 ракет баллистических. В этом смысле мы на шаг даже впереди наших американских партнёров: им ещё предстоит модернизировать и строить свои новые стратегические ракеты. У них ещё там... Они говорили, что у нас всё железо и ржавчина, теперь уже у них постарее будут, чем у нас. Мы немножко впереди уже. Я здесь никаких иллюзий не строю и не хочу бряцать оружием, говорить, что мы там обогнали... Ничего мы не обогнали, но в этом сегменте мы чуть-чуть впереди – на полшага. По другим – по морю, по авиации, по обычным вооружениям – мы и так достаточно скромно нарезали эти планы. Я не вижу, что бы мы там могли сокращать. Конечно, нам бы хотелось авианосцы иметь, но, видите, пока у нас в планах этого и нет, но мы тем не менее думаем над этим.
Вообще я считаю, это такая вещь философская. У нас есть огромная территория, колоссальная, нам нужно обеспечить абсолютную её защиту так, чтобы никакого желания ни у кого не было даже сюда сунуться. И вот эти разговоры о том, что глобальные ресурсы не должны принадлежать одной стране, – чтобы забыли просто об этом, на эту тему вообще разговаривать. Я уже не говорю о политической составляющей. Но вот из этого это самое главное. Алексей Георгиевич (А.Г.Арбатов) сказал об этом, но мы должны посерьёзнее, конечно, подойти к философскому обоснованию наших планов. Это нелишнее абсолютно. Но у нас и так всё там не очень-то жирно сделано. Я лично не вижу, что мы там можем посокращать. Я должен сказать при этом откровенно: мы видим, что происходит в мировой экономике, мы не контролируем все факторы неопределённости, которые там происходят. Мы с вами видели, что начало происходить в нашей экономике в 2009 году: у нас сократились доходы, мы уровень всех социальных расходов сохранили, чуть-чуть повысили немножко даже, но на базе наших прежних накоплений – резервных фондов. Мы не знаем, как будет развиваться ситуация в мировой экономике. Если произойдут какие-то тяжёлые процессы, будут происходить, это будет отражаться на нас, конечно. Мы должны будем действовать сообразно реалиям, доходам бюджета, необходимости выполнять социальные обязательства. Тогда посмотрим, тогда в контакте со специалистами, в том числе со многими из здесь присутствующих, будем думать, как нам реконструировать эти планы. Пока планов реконструкции нет никаких, и надеюсь, что этого не будет. Нам, видимо, нужно потихонечку заканчивать.
Я хочу вас всех поблагодарить за сегодняшнюю встречу. И надеюсь, что мы реализуем те предложения, которые здесь сегодня прозвучали. И вы знаете, в таком или в каком-то другом составе, но я убеждён абсолютно: нам нужно будет действительно не частить, но встречаться регулярно. Спасибо вам большое, всего хорошего!