Выступление Д.Медведева на встрече:

Добрый день всем! Я так понимаю, что у нас представители РСПП дисциплинированнее, чем министры. Во всяком случае вы уже все давно здесь сидите, а министры только подтянулись. Правильно? Погода тяжёлая: мигалок на всех не хватает, поэтому ездят медленно.

Я давно планировал эту встречу, мы с Александром Николаевичем (А.Шохин – президент РСПП) её обсуждали. Есть немало тем актуальных и для власти, и для бизнеса, которые нужно периодически обсуждать, хотя, конечно, со многими из присутствующих я общаюсь регулярно на мероприятиях, в командировках и на площадке Открытого правительства. В качестве общего месседжа хотел бы сказать: исхожу из того, что бизнес – это уже развитый институт нашего общества, весьма ответственный партнёр власти, который прямо заинтересован в том, чтобы наша экономика была современной и чтобы она не испытывала такого мощного давления со стороны мировой экономики и была гарантированно защищена для реализации своих задач.

Я не так давно подводил итоги работы Правительства за полугодие, говорил о взаимодействии с экспертами, о ценности того диалога, который есть, и специально подчеркнул, может быть, одну важную мысль. Этот диалог, который власть всегда пытается вести (когда-то более успешно, когда-то менее успешно) в рамках этого самого нашего Открытого правительства, даёт вполне очевидные результаты, которые признавали именно присутствующие здесь представители бизнеса. В частности, работа над законопроектами, включая такой важный, как закон о промышленной безопасности, который уже внесён в Госдуму. Кто за этой темой, может быть, не следил, я напомню, что Правительство лет пять, наверное, этот законопроект готовило-готовило, готовило-готовило и никак не могло договориться с предпринимателями, никак не могло договориться. Просто такое ощущение, что на разных курсах находились или на разных планетах. Но заработал этот наш институт общего обсуждения - и договорились, и эта версия сейчас уже внесена в Государственную Думу. Я считаю, что это хороший пример и количество таких примеров нужно умножать.

Впереди масса других вопросов, включая работу по так называемым дорожным картам. Главная, конечно, задача – не зациклиться на бумажной работе, а всё это перевести уже в практическую плоскость, добиться тех решений, которые реально облегчат бизнесу работу, сделают наш многосложный инвестиционный климат более привлекательным, а экономику, естественно, современной и конкурентоспособной.

Прежде чем послушать вас (а в этом основная цель нашей встречи), я, конечно, обозначу несколько принципиальных позиций. Первое. Мне важно было бы услышать ваши мнения о макроэкономической ситуации в целом – и о мировых процессах, и о состоянии экономической конъюнктуры на рынках мировых и у нас в стране, а именно: как вы оцениваете доступность кредитов, ликвидность, которая присутствует или которой недостаточно, денежную и валютную политику, эффективность государственной поддержки крупных проектов. Я не так давно проводил совещание на эту тему с экономическим блоком Правительства и запланировал следующее совещание, которое скоро совсем будет, по налогам. Хочу (открою вам нехитрую тайну) вернуться к обсуждению вопроса о том, какой всё-таки нам полезнее иметь налог – налог на добавленную стоимость или налог с продаж. Эта дискуссия постоянно шла на площадке Правительства. У НДС всегда был влиятельный противник в лице Минфина. И у Минфина всегда были серьёзные доводы, но тем не менее, мне кажется, уже пора ещё раз обсудить эту тему. Хотел бы ваше мнение услышать. Единственное, что мне хотелось бы специально подчеркнуть, – общая установка Правительства остаётся прежней: налогов не повышать.

Второе. Мы в предыдущие годы практически в этом составе неоднократно рассуждали о плюсах и минусах вступления в ВТО. Сегодня это стало реальностью. Результат достигнут. Много, откровенно говоря, пришлось на это положить сил, работая с иностранными партнёрами, проводя подготовку нашего законодательства, готовя условия для более защищённых форм ведения бизнеса в стране. Поэтому для меня важно, чтобы вы сказали, насколько эффективны механизмы защиты прав отечественных предпринимателей, тех, кто работает на внутренних рынках, кто поставляет продукцию на экспорт. Что, на ваш взгляд, ещё необходимо сделать для того, чтобы эта защита была более эффективной, но в то же время соответствовала общим установлениям Всемирной торговой организации? Требуется ли дальнейшее совершенствование антимонопольного законодательства в этой сфере и институтов третейского разбирательства?

Третье, что хотел бы подчеркнуть, – вы знаете, что идёт работа по оценке регулирующего воздействия проектов нормативных актов, которые касаются предпринимательской деятельности. Минэкономразвития провело много таких оценок – 1,3 тыс. оценок в общей сложности, с участием экспертов РСПП в том числе. Насколько это эффективно работает – тоже хотел бы узнать ваше мнение.

Четвёртое. Правительство завершает разработку и утверждение государственных программ по ключевым направлениям развития экономики до 2020 года. Всего будет принято 42 программы. Многие из них прошли публичное обсуждение, в том числе и с вашим непосредственным участием. Хотел бы обратить внимание на одну из таких программ. Это «Охрана окружающей среды» – она должна стать основой для единой системы правового регулирования и практики по улучшению состояния окружающей среды в нашей стране. Есть федеральные законы о повышении эффективности государственного экологического контроля, экологического мониторинга, о полномасштабном использовании потенциала экосистемных услуг – заповедников, национальных парков. На подходе ещё несколько экологических проектов. Эти проекты всегда в той или иной степени влияют на бизнес, на бизнес-климат, поэтому также было бы полезно, чтобы мы обменялись какими-то соображениями по этой теме. Экология – сфера нашей общей ответственности. В общем, дальше распространяться не буду: вы и сами всё знаете не хуже меня.

Пятое. Тема тоже такая довольно серьёзная. Есть фраза, которая появилась отчасти по аналогии с фразой, посвящённой событиям августа 2008 года, – «принуждение к инновациям». Тогда было «принуждение к миру», а вот потом появилось «принуждение к инновациям». Почему такой термин появился, понятно. Потому что, мягко говоря, далеко не все хотят этим заниматься. Действительно, если говорить о компаниях с государственным участием (они реализуют программы инновационного развития в директивном порядке), здесь мы способны влиять на политику государственных компаний. Но если говорить о частных инвестициях, то здесь всё, конечно, намного сложнее. И было бы интересно также поговорить о том, насколько устойчив спрос на новейшие технологии и разработки в том бизнесе, которым вы занимаетесь. В любом случае от этого в конечном счёте зависит успех инновационного сценария развития нашей страны.

Ну и ещё одну тему обозначу, потому что тоже неоднократно обсуждал её с коллегами, – поддержка науки и высшей школы. Предприниматели не только должны выдвигать требования к выпускникам (это очевидно абсолютно), но и непосредственно влиять на процесс их подготовки. Самый простой, самый цивилизованный способ влияния – это вхождение в фонды целевого капитала или в эндаумент ведущих вузов страны. Многие это сделали. Все мы стараемся помогать родным университетам – тем вузам, которые мы окончили. Но давайте ещё раз подумаем над тем, что можно было бы сделать в целом для поддержки высшей школы в нашей стране, потому что, конечно, от её лица зависит будущее нашей страны, нашей экономики. Пожалуй, всё для начала.

<…>

* * *

Д.Медведев: …Я с вашего позволения пройдусь по трём выступлениям, а мы дальше продолжим, чтобы был прямой отклик, а не сидеть ждать, пока все выступят и я что-то скажу в конце.

То, что Александр Николаевич (Шохин) говорил – не буду говорить о пересекающихся вещах – по составу мошенничества, это была идея, которая, строго говоря, возникла в тот период, когда мы начали «варить кашу» с Открытым правительством. Я помню, мы обсуждали, наверное, в феврале или в марте, потом эту идею поддержал Верховный суд, так что она зародилась как раз здесь, можно сказать. Я откровенно скажу: я не знаю, как будет работать эта новая система составов преступления, связанных с мошенничеством, которая преобразована в набор отдельных составов. Но, как говорят практики, все, кто занимается защитой прав предпринимателей, адвокаты по таким делам (а им я доверяю, потому что, строго говоря, они и стоят на защите в прямом смысле интересов бизнеса), такая система даёт гораздо меньше возможностей для манипулирования со стороны структур, занимающихся предварительным расследованием, что, к сожалению, тоже бывает, равно как и заказные всякие дела, которые тоже периодически случаются. Поэтому мы посмотрим, как это всё будет работать. Надеюсь, что от этого эффект будет.

По пенсионной системе я сейчас предлагаю всё-таки обсуждение провести в общей форме. Вы знаете мою позицию, Владимир Владимирович Путин свою позицию тоже высказывал, есть позиция других коллег. Мы исходим из того, что предложения, которые сделаны, не ухудшат ситуацию ни для бизнеса, ни для граждан. Но, я думаю, вы тоже понимаете: та система, которая сформировалась, сколько бы мы ни делали заклинаний о пользе длинных денег, она не работает. Из этой копилки, если говорить предельно прямо и откровенно, Минфин ни рубля никому не дал. Но не потому, что Минфин плохой, а просто потому, что эта система не создавала тех ресурсов, которые необходимы, например, для инфраструктурных проектов. Это первое. Но, наверное, здесь можно что-то сделать, и мы будем в этом направлении решения принимать.

Если говорить о самой системе пенсионирования, то, вы знаете, здесь произошла ошибка в расчётах, её нужно просто признать – признать Правительству, признать тем, кто когда-то занимался этой проблемой, работая в Правительстве. Потому что мы исходили из того, что к 2023 году люди, которые будут выходить на пенсию, будут получать накопительную пенсию больше, чем пенсия из распределительной части. Не получается. Медленно копим. Ошиблись в целом ряде стимулов. В результате разница будет в пользу распределительной системы. Ну а что это за накопительная система тогда? Она зачем нужна-то? Поэтому наше желание состоит не в том, чтобы отменить накопительную систему (она в целом вполне рациональная часть системы пенсий в стране), но в том, чтобы её оптимизировать – конечно, способами максимально эффективными и безубыточными и для бизнеса. Но понятно, что если мы поделим эти 6%, то пропорции будут изменены и будет немножко другая система начисления страховых платежей. Вы знаете, мы взяли паузу годичную и установили, что люди сами должны определяться, в какой системе им остаться. Я думаю, что это в целом рациональный путь, но хотел бы ещё раз сказать, что мы открыты к обсуждению этой проблемы в целом и с представителями бизнес-сообщества, тем более что у нас ещё этот год применительно к накопительной части пенсии остаётся. Применительно к проблеме раннего выхода на пенсию, так называемых списка №1 и списка №2, здесь решение надо принимать. Я думаю, вы это тоже понимаете, это невозможно бесконечно за собой тащить.

По 223-му закону я согласен, что нужно поработать максимально продуктивно. Я не возражаю против того, чтобы подключить сюда комиссию по законотворческой деятельности, то, что Алексей Александрович (А.А.Мордашов – генеральный директор ОАО «Северсталь») говорил, другие структуры, включая Открытое правительство. Если это позволит график Государственной Думы, постараться принять этот документ до конца года, потому что, я согласен, он очень важен для самочувствия экономики.

По ФАС, то, что Сергей Владимирович (С.В.Генералов – президент группы компаний «Промышленные инвесторы») говорил. Жалко, конечно, что нет руководителя ФАС, как-то не догадались его позвать на самом деле, хотя он был бы здесь явно нелишним и не выпал бы из контекста. По количеству дел, вы, наверное, правы, мы действительно впереди планеты всей, но, надо признаться, что и порядка у нас всё-таки поменьше в этом плане, чем, например, в Соединённых Штатах Америки, где применение антитрастового законодательства насчитывает уже практически 100 лет. Мы всё-таки только первые шаги делаем. В целом ФАС работает много, и у меня никогда не было оснований сомневаться в целом в её объективности. Обращаю внимания на то, что в этом самом пресловутом рейтинге, которым мы теперь при каждом удобном случае козыряем, я имею Doing Business, наши усилия по линии антимонопольного ведомства оцениваются весьма и весьма высоко: он там просто очень хорошо стоит! Но, наверное, есть и перегибы, как обычно, в любой работе. Надо посмотреть повнимательнее на общее количество дел и на превентивные меры – здесь я возражать не буду, обязательно поговорю на эту тему с Артемьевым (И.Артемьев – руководитель Федеральной антимонопольной службы).

В отношении споров между ФАС и ФНС. С одной стороны, я согласен, что, может быть, такие вещи можно было бы гасить на площадке исполнительной власти. Но вообще-то, если по-честному, я не вижу ничего плохого в том, что именно президиум Высшего Арбитражного суда как высшая судебная инстанция ставит здесь точку, потому что это помогает и авторитету нашей судебной системы. Собственно, в мире это так и происходит: если ведомства вошли в клинч, то в какой-то ситуации может подключиться и судебная система.

Ну про 223-й закон я уже сказал. По таможенному администрированию наше положение в том самом Doing Business существенно хуже, чем по налоговому администрированию и по антимонопольному законодательству. Я рад, что идёт неплохая работа на различных площадках, в том числе по линии дорожной карты. Не скрою, мне пришлось предпринять определённые усилия, чтобы «поженить» позицию ведомств, потому что в начале она была довольно жёстко отлична друг от друга.

Вы сказали по поводу новой версии Таможенного кодекса Таможенного союза и привели некоторые примеры – и продление срока до бесконечности по выпуску (да, так я понял?), и так называемый открытый перечень документов. По поводу первого надо ещё посмотреть. По поводу второго могу сказать сразу: мне категорически не нравится. Абсолютно с вами согласен: любой административный регламент, основанный на открытом перечне документов, – это прямой путь к коррупции и к тому, чтобы бесконечно пить кровь. Надо с этим всем разобраться. Игорю Ивановичу Шувалову я поручение дам по итогам нашей встречи.

Можно ли 200 принять, 200 отложить? Знаете, вроде бы оно так и правильно выглядит, но я почти уверен, что наши коллеги из таможенных структур скажут: «Знаете, вот эти 200, по которым не договорились, они уравновешивают те 200, по которым есть договорённость, и они должны приниматься в пакете». Но я обязательно дам поручение в этом разобраться. Может быть, действительно идти по пунктам каким-то, по частям, но нужно двигаться и по тем 200, по которым нет договорённости сейчас. Что?

Реплика: Дмитрий Анатольевич, извините, пожалуйста. Вы очень важную тему затронули. Мы специально эту тему изучали. Эти 200 поправок, строго говоря, никак не связаны между собой, их, в принципе, можно принимать каждую отдельно.

Д.Медведев: Давайте так: если нам, например, наша таможенная структура скажет, что для них это нормальная абсолютно ситуация, тогда я предложу, готов предложить коллегам из Таможенного союза и сам, и через Шувалова, чтобы именно сепарировать эти 200 позиций и принять по ним решение. Это нормально, мы так идём и по некоторым законопроектам. Вот так пока. Спасибо.

<…>