Вопрос: Можете ли Вы оценить размер ущерба от вызванных аномальной жарой и засухой пожаров? Некоторые эксперты называют сумму убытков в 1,5 трлн рублей.

В.В.Путин: Называть сейчас какие-либо цифры убытка от пожаров преждевременно. Таких цифр пока нет, так как, к сожалению, эти процессы (связанные с пожарами) еще не закончились. Определить убытки можно только после окончания всех работ.

Вопрос: Некоторые сейчас обвиняют руководство Московской области в том, что оно допустило возгорание торфяников. Но не кажется ли Вам, что проблема эта гораздо глубже? Она началась с тех пор, как в Советском Союзе «успешно» провели такую кампанию, как осушение болот, - непродуманную кампанию. Осушили, а потом получили сухие горящие торфяники.

В.В.Путин: Да, это одна из причин, может быть первая, по которой мы имеем торфяную проблему. Проходило сознательное осушение болот: их осушили - и получили торфяники, которые начали гореть.

И вторая известная причина: раньше в Московской области разрабатывался торф, он добывался как энергетическое сырье для использования на тепловых электростанциях. Потом теплостанции перешли на более экологически чистый и более дешевый первичный источник энергии - на газ, торф стал не нужен. Более того, использование торфа стало экономически невыгодно и нецелесообразно. И предприятия, которые там работали, бросили всё и ушли. А поскольку этими торфяниками перестал кто-либо заниматься, они начали гореть, потому что, когда их эксплуатировали добывающие организации, они проводили соответствующие работы, проводили своевременно и при возгорании быстро тушили торфяники. Но они перестали этим заниматься.

Вопрос: Будут ли выделены Московской области средства на ликвидацию проблемы торфяников?

В.В.Путин: Московская область просила 20-25 млрд рублей, но потом они поменяли свою точку зрения. Я поручил МЧС и руководству области внимательно посмотреть и посчитать. Сейчас ведётся большой тщательный подсчёт, но уже ясно, что таких цифр, какие они просили, не будет.

Вопрос: Означает ли это, что руководство области поменяло свою точку зрения после обмена мнениями с Премьером?

В.В.Путин: Я не склонен кого-либо подозревать в желании что-либо «откусить» у государства. Просто они сейчас делают совместно с МЧС тщательный подсчёт необходимых средств.

Вопрос: Как Вы относитесь к тому, что в связи с засухой и недобором урожая заговорили о дефиците зерна и значительном повышении цен на него? Каковы перспективы отмены запрета на экспорт зерна?

В.В.Путин: Правительства всех стран, в том числе и России, могут реагировать на движение цен несколькими способами. Первое - это здравый анализ того, что происходит в экономике. Если есть экономическая необходимость для производителей увеличить свои цены или тарифы - это одно, а если эти цены растут без экономической необходимости, то это совсем другое дело и тогда должны работать антимонопольные органы.

Что у нас происходит? У нас происходит следующее. Реально мы в связи с засухой собрали меньший урожай - это объективный фактор. С этим ничего не сделаешь, даже если иметь в виду, что в последние годы мы существенным образом повысили технологический уровень сельского хозяйства, на порядок. И никто не может сказать, что в последние годы в сельском хозяйстве не предпринимались достаточные усилия для его развития. Наоборот, сельское хозяйство развивалось ускоренными темпами по сравнению даже с промышленностью - это объективный фактор.

Но в связи с неурожаем, естественно, возникает вопрос: возник ли дефицит в сельском хозяйстве? У нас не возник и не возникнет, потому что у нас, во-первых, тоже большие запасы и резервы зерновых, которые мы накопили ещё с прошлого и позапрошлого годов, в общем объёме 9,5 млн тонн зерновых, из них 3 млн тонн - это фуражное зерно, которое предназначено на корм скоту. Кроме этого, что очень важно, у нас возник так называемый переходящий остаток 21 млн тонн зерна. Переходящий остаток находится в распоряжении хозяйствующих субъектов. 9,5 млн тонн, о которых мы говорили, находятся в распоряжении государства, а 21 млн - в собственности и распоряжении хозяйствующих субъектов, но он находится в стране.

И если мы произведём сами около 60 млн тонн плюс 9,5 млн тонн государственный запас - уже почти 70, и 21 - переходящий остаток с прошлого года: 90 с лишним млн тонн. А внутренняя потребность страны - 77-78 млн тонн.

Экспортный потенциал формально сохраняется. Но почему я принял решение приостановить экспорт зерна? Потому что мы не знаем, что у нас будет с озимыми в будущем году.

В этом году объём озимых резко будет сокращён в связи с засухой, так как земля - сухая и часть зерновых в регионах погибла. И поэтому, возможно, нужный объём озимых не будет засеян. Это значит, что мы спокойно проходим этот год. Но мы не знаем, что у нас будет в следующем, 2011, году и какой будет урожай и не знаем, что у нас будет с переходящим остатком. 21 млн тонн - это остаток больше, чем нам нужно. Но минимально, хотя бы миллионов 15, нам нужно иметь. Поэтому позволить сейчас вывозить зерно за границу, считаю, было бы неверным. И в этой связи объективных предпосылок для резкого роста цен просто нет.

Вопрос: Что Вы имеете в виду под резким ростом цен?

В.В.Путин: Вообще нет предпосылок для увеличения цен. Если рост цен связан с естественными процессами - инфляция, рост цен на газ, электроэнергию, небольшое обесценивание денег, - то они обоснованны. А если рост цен носит спекулятивный характер, то соответствующие службы, прежде всего Федеральная антимонопольная служба, должна остро реагировать. Я дал такое поручение и надеюсь, что сотрудники ФАС будут активно работать во всех регионах.

Вопрос: В мире до сих пор идёт дискуссия, закончился кризис или нет. А каково Ваше как главы Правительства России мнение по этому вопросу?

В.В.Путин: Действительно, дискуссия идёт во всём мире на эту тему, но до сих пор никто не может ответить на простые вопросы: откуда кризис взялся, какая причина его вызвала и когда, соответственно, он закончится?

Основное количество аналитиков считают, что выход из кризиса будет затяжным. И практика этот вывод подтверждает. Ещё, например, значительна безработица в ведущих экономических странах - в США, странах Евросоюза. Страны Евросоюза являются нашим основным торгово-экономическим партнёром. Это значит, что производственные силы ещё не набрали своего докризисного масштаба. Мы видим колебания мировых рынков, на биржах. Это тоже свидетельствует о том, что кризис ещё полностью не преодолён.

И у нас происходит то же самое, потому что мы являемся частью мировой экономики. Наверное, трудно сказать, хорошо это или плохо, но я убеждён, что плюсов больше, чем минусов. И так же, как вся мировая экономика, наша российская экономика постепенно выходит из кризиса. Но и наш выход тоже будет небыстрым, поэтому очень важно определиться по вопросу: считаем ли мы, что мы вышли из кризиса или нет.

Почему для нас ответ на этот вопрос важен? Потому что за тем или иным ответом на вопрос должны следовать определённые практические выводы. Если мы считаем, что мы из кризиса вышли, то тогда мы должны прекращать выполнять различные антикризисные программы. Например, программу поддержки автопрома, в том числе и программу утилизации старых машин, потому что программа утилизации, кроме того что помогает людям приобрести новые машины, в значительной степени рассчитана на поддержку российского автопрома. Это всего лишь один из примеров. Если же считать, что рынок ещё не восстановился и покупательная способность граждан ещё не восстановилась, мы должны продолжать эти меры поддержки. Мы считаем, что мы должны продолжить эти программы.

Вопрос: Как бы Вы оценили деятельность Правительства в период кризиса и в период выхода из него?

В.В.Путин: Удовлетворительно. Некоторые вещи, наверное, можно было бы сделать и быстрее, и наиболее точно. Мы, например, всё время говорили о предоставлении правительственных гарантий в реальный сектор экономики, но принятие решения так было забюрокрачено, что на первом этапе эта мера оказалась неэффективной. Но в целом, если говорить обо всём комплексе мер, весь комплекс мер был ощутимым и своевременным.

Вопрос: Нам всем ясно, что выход из кризиса был путем так называемого ручного управления. Это значит, что есть глава Правительства, который абсолютно всё контролирует и все предложения и решения шли от него и под его жестким контролем.

В западных странах главы правительств, конечно, тоже принимали активное участие в организации работы по выходу из кризиса. Однако у них есть механизм по выходу из кризиса, а у нас весь механизм сводился к главе Правительства. Конечно, у нас есть примеры, когда во время первого кризиса 1998 года было полное отсутствие руководства при выходе из кризиса - и экономика, и финансовая система просто рухнули. Сейчас вышли путём ручного управления.

Не думаете ли Вы создать в нашей экономике, вернее, в управлении ею, механизм, который бы работал в кризисных ситуациях, не загружая решением детальных вопросов самого главу Правительства, чтобы он занимался только стратегией?

В.В.Путин: Отвечая на Ваш вопрос, хочу отметить, что в чисто автоматическом режиме такие важные вопросы развития экономики не решаются.

Если Вы посмотрите на дебаты в парламенте Великобритании, то увидите, что эти дебаты в период кризиса, вернее, участники этих дебатов, почти слово в слово повторяли всё то, что дискутировалось и в нашей Госдуме. Почти слово в слово, всё то же самое, шли те же самые острые дискуссии! И по поводу характера принимаемых мер, даже по сути принимаемых мер. Например, стоит ли накачивать экономику деньгами или не стоит? Если стоит, то в каком объёме? Абсолютно то же самое говорилось и о неспособности банковского сектора кредитовать реальный сектор экономики. Если вы переведёте с английского дебаты в английском парламенте, то вы подчас не поймёте, где они шли - в английском парламенте или в нашей Государственной Думе. Это значит, что и там развиваются схожие процессы.

Но, конечно, нельзя не заметить, что эти вопросы там решаются полегче. Почему? Потому что там рыночная экономика складывалась, как известно, столетиями и там создана устойчивая нормативно-правовая база регулирования. Она разработана до мелочей. У нас этого нет. Это первое.

И второе. У нас нарождающаяся рыночная экономика, у нас рыночные структуры ещё в первозданном состоянии, например рынки ценных бумаг.

И, наконец, третье. Несмотря на то что в западных странах нормативно-правовая база разработана и у них есть большой опыт ведения рыночного хозяйства, оказалось, что и там многого не достает. Например, в некоторых странах Европы принимают налоги на банковский сектор. Для чего это делается? Для того, чтобы создать необходимые резервы, которые можно было бы использовать в случае необходимости при возникновении тяжелых финансовых и банковских кризисных явлений. А я хочу отметить, что у нас такие резервы уже были накоплены. Мы позаботились об этом заранее.

Вопрос: Эта проблема в своё время вызвала острую критику. Высказывали непонимание, зачем нужны такие фонды накопления. А получается, что в конечном итоге Правительство шло по правильному пути?

В.В.Путин: Да. Эта тактика Правительства оправдалась. Но я бы не стал бросать камни в огород тех, кто тогда критиковал Правительство за то, что оно, образно говоря, скупердяйничает, откладывая всё на чёрный день. Понимаю, что в тот момент очень многим - и небезосновательно - казалось, что такой подъём мировой экономики, такой высокий спрос на наши традиционные экспортные товары - на металл, газ, нефть, химическую продукцию - будет продолжаться вечно. И поэтому они считали, что нет смысла куда-то откладывать все в кубышку, а нужно сейчас вкладывать в развитие страны.

Вот мы сейчас с вами едем по этой дороге. Даже несмотря на многолетнюю работу по её строительству, мы видим, что ещё много нужно сделать, чтобы она выглядела по-современному. Я надеюсь, что, когда приедем на новый участок, там будет всё по-другому. Там, где мы сейчас с вами едем, этот участок построен в середине-конце 1990-х годов прошлого столетия. Строилась дорога по старым технологиям. Хотя, конечно, это уже дорога с твёрдым покрытием. Но, на мой взгляд, это всё-таки ещё несовременная дорога.

Реплика: Да уж, не автобан...

В.В.Путин: Не автобан, не хайвей. Это надёжная просёлочная дорога - современная просёлочная дорога, но не хайвей и не автобан. И таких дорог, куда надо вкладывать деньги, - выше крыши.

Повторяю, я не стал бы ругаться на тех, кто тогда критиковал Правительство. Всем хочется, чтобы страна развивалась быстро и активно. Но, разумеется, Правительство оказалось право, потому что, несмотря на общее желание развиваться быстро и как можно больше вкладывать денег в развитие различных секторов экономики, оказалось, что наличие резервов является отнюдь не лишним. Наличие именно этих резервов позволило нам относительно мягко - хотя тоже потери были, и безработица была, - но всё же пройти самый острый период кризиса. И причём пройти достаточно мягко, да при этом ещё и решать крупномасштабные социальные проблемы, поддерживать развитие национальных проектов, повышать уровень пенсий, строительство жилья для военнослужащих и т.д., и т.д.

Там ещё был один момент. Его даже можно назвать чисто теоретическим, но он имеет практическое значение. Речь идёт об объёме количества денег в экономике. Межправительственный экономический блок всё время находился в состоянии спора с оппозицией и доказывал, что, если мы будем в экономику вкладывать денег больше, чем мы зарабатываем (а то, что мы во внешнем рынке продаем задорого нефть и газ, - это не совсем то, что мы зарабатываем), это нам, как говорится, с неба падает, то, что нам Господь дает. А вот если мы будем тратить только то, что зарабатываем в реальном секторе экономике, на что и надо ориентироваться, тогда мы должны были бы тратить в прошлые годы ещё меньше и тогда у нас кризис был бы менее острым.

Я хочу, чтобы через ваши сообщения люди обратили на это внимание. Почему это необходимо? Потому что когда мы ориентируемся на конъюнктуру внешнего рынка, и только на это (требуется, например, мировому рынку больше сырья - металла, угля), тогда наш бизнес начинает вкладывать деньги именно сюда. А потом мировой рынок скукожился, как говорят, стал меньше и те мощности, которые нарастила мировая экономика в области производства угля и стали, для внутренней потребности в таком количестве нам не нужны, а на внешнем рынке уже не востребованы. Рухнули и объёмы, и цены. И российская экономика понесла двойной удар.

Когда мы говорим, что правильно делали, что растили резервы, но мы, видимо, не совсем правильно делали, что мало их наращивали, так как вопрос не только в объёме накопленных резервов, но и в том, что мы не очень аккуратно растили производственные мощности, ориентированные исключительно на внешний рынок. И когда внешний рынок сократился - у нас сократился экспорт производства. А, например, Министерство экономического развития, Центральный банк не принимали необходимых мер для того, чтобы ограничить эту активность. Они, конечно, тоже, находились под значительным давлением, в том числе и нашей оппозиции, которая всё время упрекала экономический блок Правительства, обвиняя его якобы в нежелании развивать реальный сектор экономики.

Убеждён, что при решении вопросов такого рода нужно руководствоваться не эмоциями, а холодным расчётом.

Вопрос: Ещё одна, как мне кажется, застарелая проблема - снос ветхого жилья. Она не новая. И везде, где мы с Вами уже сейчас были, - от Камчатки и до Амурской области, - везде эта проблема стоит достаточно остро. А поднималась она ещё Вами, когда Вы были Президентом. На Камчатке после Вашего визита проблемой сноса ветхого жилья стали заниматься активно, но понадобилось посещение Премьер-министра. Премьер-министр так и будет ездить по всем областям и весям, давать указания о решении проблемы ветхого жилья? Это всё-таки неправильно. Это опять вариант ручного управления. Не кажется ли Вам, что надо создать достаточно серьёзный механизм, который занимался бы решением этой проблемы, может быть, создать новую с большими правами организацию?

В.В.Путин: У нас есть такая организация. Это фонд ЖКХ. Он распределяет средства на решение проблемы расселения ветхого жилья. И они должны контролировать, как идёт эта работа. Но у них нет возможностей заставить местные власти выполнять те задачи, которые перед ними стоят, даже выполнение той части, на которую выделены федеральные финансовые средства.

Я хочу, воспользовавшись возможностью, обратить Ваше внимание, что раньше мы никогда - подчеркиваю: никогда - не выделяли таких средств на решение проблемы ветхого жилья. Раньше считалось бесполезным выделять деньги на эти цели, потому что проблема так велика, что выделять деньги на эти цели не имеет никакого смысла. К тому же и денег таких не было. Теперь государство выделяет беспрецедентно большие деньги, сотни тысяч людей переселяются сейчас из ветхого жилья.

А что касается того региона, в котором я был, - Вы его упоминали: Камчатка, - то там особая ситуация. Она объясняется тем, что там район сейсмически потенциально опасен. Там нужно не просто расселять из ветхого жилья - там нужно строить новое сейсмоустойчивое жильё. Мы тоже впервые предусмотрели на это достаточно большие ресурсы. В прошлом году выделили для Камчатки 2,5 млрд рублей. Они почти ничего не освоили. Почему?

Я не хотел об этом говорить, но Вам могу сказать, что связано это с борьбой внутри так называемых региональных элит, борьбой за эти заказы, за результаты возможного конкурса. Это уже второй год продолжается. Более того, все просят, как правило, увеличить выделяемые средства. Парадоксально, но Камчатка не только не возражала, но даже намекнула на то, что, если в этом году мы сократим им финансирование, они возражать не будут. Я, честно говоря, был просто шокирован. И в то же время направлять туда деньги, которые не осваиваются и лежат мертвым грузом, тоже нелепо. Поэтому мы сократили на миллиард выделение им средств. У них на данный момент времени на счетах края сосредоточено 3,5 млрд рублей, которые совершенно не используются. И поэтому мы с ними достаточно жёстко поговорили.

Вопрос: Это тот разговор, который был при нас, при прессе?

В.В.Путин: Нет, самый жесткий разговор был без вас. Это было, конечно, более жёстко. Я надеюсь, что этот разговор будет иметь определённые положительные последствия и там прекратится эта возня между различными структурами самого края, а будут руководствоваться интересами самих граждан и возьмутся за работу.

Именно поэтому я туда направил комиссию специалистов министерств финансов и регионального развития. Они должны провести анализ финансово-экономической деятельности руководства края и муниципалитетов, прежде всего, конечно, Петропавловска-Камчатского. Надо посмотреть, насколько эффективно местные органы власти работают с источниками финансов и насколько они эффективно привлекают деньги из бюджета, и как они тратят эти деньги. И мы должны быть избавлены от того, чтобы финансировать неэффективные способы и методы управления. После этого мы не только продолжим финансирование края по программе расселения ветхого жилья и строительству сейсмоустойчивого жилья, но думаю, что дадим им после соответствующей проверки дополнительные ресурсы на благоустройство самого города Петропавловска-Камчатского.

Вопрос: Почему фонд, который призван следить за тратой денег на эти цели, не может заставить их тратить эффективно? Если у них нет таких полномочий, то у них, значит, половина полномочий? Деньги выделять они могут, а заставить их эффективно использовать не могут?

В.В.Путин: Должен сказать, что фонд реально, во-первых, смотрит на те цены, по которым местные власти предлагают строить новое жильё для расселения ветхого, и исходит из того, что 1 кв. м при строительстве не должен превышать по стоимости 30 тыс. рублей. Это первое. Он проверяет, построено ли это жильё, но заставить действовать местные власти более энергично он не в состоянии.

Вопрос: Но при любой нормальной организации управления надо смотреть: если деньги не используются эффективно - это как в малом бизнесе, в большом и государственном управлении, - то деньги надо изымать.

В.В.Путин: Совершенно верно. Именно так я и сказал губернатору: если в ближайшее время Вы работать не начнёте, я у него деньги заберу и передам эти средства в Министерство регионального развития. Перед тем как это сказать губернатору, я поговорил с министром и задал ему прямой вопрос: если я Вам передам эти деньги, Вы сможете на уровне министерства быстро организовать соответствующую работу? Он заверил меня, что министерство это сможет сделать.

Вопрос: Помимо расселения ветхого жилья есть ещё и другая проблема, которую я сам ощутил во время поездки с Вами по Дальневосточному федеральному округу, - это состояние покинутых военных городков. Эта проблема не только того небольшого количества городков, которые я видел, это, как я понимаю, проблема федерального уровня. Она стоит ещё с середины 1990-х годов. Правительство планирует обратить внимание на эту проблему? Военные городки помимо того, что они просто загнивают, но хорошо, если бы они загнивали пустыми, но ведь там ещё живёт какая-то часть людей.

В.В.Путин: Решение этой проблемы очень затратное. Всегда возникает вопрос о том, куда деньги вложить - на утилизацию ли того, что уже никому не нужно, или строить то, что востребовано сегодня миллионами людей. Хотя, конечно, проблему эту надо решать.

Да, думаю, что надо своевременно выделять финансирование Министерству обороны, чтобы оно занималось утилизацией ненужного и создавало нормальные условия для жизни людей, которые остаются в этих городках после ухода Министерства обороны из этих городков. Формально, конечно, эти городки должны быть переданы муниципалитету. Но у них же нет необходимых средств для содержания этих покинутых городков.

Вопрос: Не кажется ли Вам, что все события, начиная от Пикалева до Норильска («Норникель»), свидетельствуют о том, что бизнес вновь потерял свою социальную ответственность? И дрязги учредителей «Норникеля» между собой свидетельствуют о том, что их личные интересы важнее своего бизнеса?

В.В.Путин: К руководителям крупного бизнеса я отношусь достаточно критично. Я уже не говорю о тех процессах, которые происходили в 1990-е годы.

Тем не менее поведение очень многих представителей крупного бизнеса в острый период кризиса 2009 года, откровенно говоря, порадовало и даже несколько удивило. Для меня это было странным и неожиданным, но они проявили ответственность и не проявили жадности, скаредности в период кризиса. И готовы были пожертвовать и своими капиталами, и своим временем и, без преувеличения можно сказать, своей судьбой. Потому что, когда человек был на грани полного разорения и не боялся этого, закладывал чуть не до нуля все свое имущество и как бы полностью доверился государству в этом смысле и делал то, о чём мы договаривались, - это развитие производства, поддержка коллектива. Меня удивило, что многие готовы были всё отдать государству.

С одной стороны, мне это понятно, так как они не знали, чем всё это закончится, и, как в определённых бизнес-кругах говорят, лучше окешиться, получить от государства деньги и снять с себя ответственность. Но такое поведение, о котором я только что сказал Вам, оно было, и меня это порадовало.

А когда кризис начал проходить, то в их отношениях началась борьба за контроль над компаниями. На мой взгляд, это прежде всего амбиции. Даже не борьба за деньги. Это борьба амбиций. В этом я ничего хорошего не вижу. Это, безусловно, наносит ущерб экономике и производству.

А что касается того, что происходит в «Норникеле», то это нельзя сравнивать с Пикалево: ничего общего. В основе проблемы Пикалева лежали не только амбиции и борьба за активы, но прежде всего там была технологическая основа для конфликта. При приватизации всё производство было разделено на три части. С одной стороны, они были как бы полностью независимы, но, с другой стороны, отдельно друг от друга они существовать не могут. Это и привело к возникновению конфликта, о котором мы с вами хорошо знаем. Поэтому там потребовалось жёсткое, решительное вмешательство главы Правительства.

На «Норникеле» такого нет. Это здоровое предприятие. Оно находится на подъёме, там восстановлен единый производственный комплекс. Он не разделён между собственниками, но внутри акционерного общества идёт борьба между главными акционерами. И эта борьба, безусловно, наносит ущерб предприятию. Конечно, Правительство в этом случае ограничено в своих действиях действующим законодательством.

Вопрос: Хочу задать Вам вопрос как лидеру правящей партии «Единая Россия». Все предыдущие реформы свидетельствуют о проводимой в стране реформе или реорганизации всей политико-государственной системы. У правящей партии, лидером которой Вы являетесь, есть планы дальнейшего продолжения этих реформ?

В.В.Путин: Разумеется, есть. Вообще-то всё прописано в программе до 2020 года - Стратегии развития России до 2020 года. Там говорится о реформе и развитии соцсферы, экономики и т.д.

Вопрос: Я понимаю, но прошедший кризис, безусловно, во многом помешал выполнению Вашей программы.

В.В.Путин: Кризис, конечно, помешал, и я даже думаю, понятно почему. В нашей программе сказано о необходимости перевода экономики на высокотехнологичные рельсы. И когда кризис затронул наши традиционные добывающие производства - нефть, газ, металл, стало очевидно, что положения доктрины развития страны абсолютно актуальны, востребованы и нужно не уходить от их исполнения, а, наоборот, ускорить реализацию этих планов. В этом смысле кризис помог, так как он в какой-то степени сплотил общество, сплотил финансовые и административные ресурсы. Это первое. Конечно, нам пришлось отвлекать имеющиеся у нас средства на меры антикризисного характера. Деньги ушли на антикризисные меры в социальной сфере, в оборонной промышленности пришлось вкачать дополнительные средства и, наконец, банковский сектор. Но самое главное - что мы не допустили краха банковской системы, не допустили краха крупнейших предприятий.

Вопрос: Как лидер партии Вы удовлетворены деятельностью партии, её партийной структурой, её громоздкой управленческой структурой?

В.В.Путин: Нет, не могу так сказать. Вообще, человек не может быть всегда доволен, а что касается общественной деятельности, то это всегда очень тонкая сфера, в неё вовлечены тысячи людей. И далеко не всегда люди, которые заявляют одни цели, реально, на практике, в жизни, стараются их достичь. Есть много личных и, к сожалению, подчас корыстных интересов.

Но в целом партия «Единая Россия» как партия общенационального значения играет очень важную позитивную роль. При всех минусах, которых, повторяю, очень много, она является консолидирующим фактором в обществе и в силу своих возможностей, прежде всего в парламенте, даёт инструменты проводить решения особенно в острых кризисных ситуациях, находить решения быстро.

Если бы у нас такой консолидации в той же Думе не было сейчас, думаю, что кризис мы тоже бы прошли, но с гораздо большими потерями. Мы не смогли бы одновременно принять меры антикризисного характера в экономике, в финансовом, банковском секторе и одновременно, например, поднять пенсии: это было бы нереально. Мы затянули бы принятие каждого решения на месяцы и в конечном итоге били бы по хвостам, тратили бы больше денег, а результат был бы нулевой.