Стенограмма встречи:
В.В.Путин: Перед тем, как мы перейдем к свободной беседе на все интересующие вас темы, я хочу представить вам господина Сокурова. Это наш известный кинорежиссер, который сейчас задумал, мне кажется, очень интересный проект - хочет поставить «Фауста».
Может быть, он скажет вам несколько слов? Я просто хотел представить этот проект. Мне кажется, что это интересная работа в абсолютно гуманитарной области, вообще не связанная ни с экономикой, ни с бизнесом, ни с политикой. Это все-таки нечто такое, что лежит в основе духовной близости Европы, России и Германии.
Это просто презентация для вас, уважаемые дамы и господа. Мы, конечно, все будем делать сами. Если что-то господину Сокурову и нужно, то это только контакты с коллегами в профессиональной сфере, которые могут быть полезны при реализации самого проекта.
А.Н.Сокуров: Добрый вечер, дорогие друзья. Во-первых, мы поздравляем Владимира Владимировича с этой деликатной премией. Для русских людей очень важно, что наш Премьер-министр отмечен таким совершенно особенным образом, сердечным образом. Мы сегодня были этому свидетелями.
Не буду занимать у вас много времени, только скажу, что сейчас рядом со мной находится продюсер и композитор Андрей Сигле - мы работаем вместе. Хотел бы сказать, что «Фауст» для нас на самом деле большая гуманитарная работа, в которой выражается наше глубочайшее почтение к классической гуманитарной традиции Европы. И мы нуждаемся в постоянном контакте с Европой. Я имею в виду русское искусство. Я уверен, что искусство европейское, германское также нуждается в русской гуманитарной художественной традиции.
Мы воспринимаем Германию, как родную, близкую нам страну и родную, близкую нам культуру. Ничто и никогда не сможет нас разлучить, что бы не происходило. Нас не смог разлучить нацизм, нас не смог разлучить сталинизм, нет такой силы, которая встала бы между нами - уверен в этом.
В нашем фильме будут сниматься немецкие актеры, европейские актеры. Мы будем искать натуру на территории Германии. И этот буклет, который представлен здесь, показывает, в каком направлении идут наши поиски. Мы чрезвычайно внимательно и осторожно будем относиться к немецкой и европейской национальной художественной традиции. Это характерно для русского отношения к европейскому искусству.
С немецкими кинематографистами мне приходится работать уже более 20 лет. Многому мы у них научились, и не меньшему они научились у нас. Когда-то в 1942 году, во время Второй мировой войны, в Алма-Ате Эйзенштейн в самое тяжелое время снимал Ивана Грозного, классическую картину. Сейчас, когда по всей Европе есть свои проблемы, и в России, мы приступаем к очень серьезной работе. И в этом уверенность в нашем государстве, уверенность в помощи нашего государства российской культуре. Мы надеемся и верим, что мы сможем в тяжелые годы преодолеть эти проблемы. У меня сомнений нет. Поэтому я приступаю к очень тяжелой, очень большой, серьезной работе.
А.Р.Сигле: Владимир Владимирович, я в свою очередь тоже поздравляю Вас. Спасибо вам большое за поддержку, за то, что вы оказываете помощь нашим кинематографистам, в том числе нашей картине. Нам это очень важно. Убежден, что эта картина послужит делу. Очень хотелось бы, чтобы Европа воспринимала нас как членов Европейского Союза. Мы мыслим так же, мы работаем так же. Я вообще наполовину немец, в общем, нам друг без друга никак нельзя. Спасибо большое.
А.Н.Сокуров: Последний фильм будет сниматься на немецком языке.
В.В.Путин: После этой презентации, я думаю, мы все пожелаем успехов нашим кинематографистам, я думаю, это будет интересная работа. А сейчас без дальнейших вопросов и каких-то вводных слов с моей стороны я готов приступить к обсуждению. Думаю, это будет наиболее продуктивно, тем более, что время позднее.
Спасибо.
Вопрос: Уважаемый господин Премьер-министр. Сегодня Вы обсуждали с деловыми кругами и с госпожой Федеральным Канцлером варианты путей урегулирования газовой проблемы, а завтра состоится газовый саммит в Москве с деловыми кругами. Какие перспективы на успех Вы видите, в том числе и в отношении осуществления той испытательной фазы, о которой сегодня шла речь?
В.В.Путин: Вообще я оптимист. И если вы меня спрашиваете, какие перспективы я вижу, то в конечном итоге я вижу, что придется нам всем договориться. И если Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев приглашает наших партнеров приехать в Москву, то это для того, чтобы искать решения, и действовать абсолютно открыто, транспарентно и по-партнерски.
Теперь конкретно по вашему вопросу, относительно того, как долго может длиться этот период, как вы его назвали, испытательный. Во-первых, как возникла идея этого испытательного периода? По сути, она возникла в ходе сегодняшнего моего разговора с нашими партнерами - руководителями европейских энергетических компаний. Откуда и почему возникла эта идея?
Наши украинские партнеры проинформировали нас о том, что для того, чтобы восстановить транзит в сторону Европы, они должны иметь, как они его называют, технологический газ. Такая просьба изложена письменно, у нас есть эти письма и документы. Им нужно иметь 140 млн кубических метров газа в экспортной трубе, которая работает как поршень там внутри. Это первое.
И второе, что им нужно - 21 млн кубических метров газа в день для его сжигания на обеспечение работы компрессорных станций. Первое, что я должен отметить - обеспечение этих объемов всегда в мировой практике было обязанностью транзитного государства. А выбирать из экспортной трубы газ - это вообще технологическое варварство. Но сейчас не будем говорить, почему это произошло.
Наши партнеры, повторяю, письменно обратились к нам с предложением: 140 млн дайте в трубу, 360 млн кубических метров мы должны им дать в январе, 600 млн - в ферале и 600 млн - в марте. Причем в письме, которое они нам прислали, прямо написано (мы можем его вам показать): «Газпром» должен передать весь этот объем в собственность государственной компании Украины. А дальше написано, что потом мы как-нибудь разберемся с этим, и у нас будет право рассчитаться за этот газ. Очень странная формулировка: не обязательство - рассчитаться, а именно право!
В первом квартале этого года мы должны предоставить для технических целей газ в объеме, который я вам назвал. Это будет примерно 1 млрд 700 млн кубических метров. Естественно, с нашей стороны было бы верхом глупости - взять и предоставить такой объем ресурсов без всякого обеспечения. Так не делается никогда и нигде. Не делается и, думаю, делаться никогда не будет.
Поэтому я предложил нашим партнерам - европейским компаниям разделить риски. Предложил создать консорциум, который бы оплатил этот газ. Но впоследствии имел бы возможность свои затраты получить назад.
Сегодня в ходе беседы, один из участников сказал: «Мы предоставим деньги, но потом "Газпром" должен будет их вернуть». И вот сейчас самое интересное. Я сказал: «Ну, конечно, "Газпром" должен будет это сделать. А если этот газ будет украден на территории Украины?» Все задумались. И тогда один из участников сказал: «Хорошо. Давайте мы не будем поставлять весь этот ресурс вперед на три месяца, мы поставим 140 млн кубических метров в трубу. А что касается ежедневного потребления для компрессорных станций, будем поставлять ежедневно по 21 млн. И посмотрим, как газ доходит до европейских потребителей в течение нескольких дней. Два-три-пять дней. Вот так возникла идея тестового периода.
Мы со своей стороны сказали: «Мы сначала обеспечим определенный, не весь, но определенный объем в направлении Балкан и Словакии. Потому что они сейчас находятся в наиболее тяжелом положении. Посмотрим, как он идет, и если все нормально проходит, будем постепенно наращивать этот объем по всем остальным направлениям».
Это все.
Вопрос: Господин Председатель Правительства, вы уже много говорили об экономическом ущербе, который газовый кризис нанес России. Но как вы оцениваете политический ущерб?
В.В.Путин: Ущерб большой. Но у нас нет выбора. Ведь каждый год повторяется одно и то же в течение 15 лет. И сегодня я говорил об этом на пресс-конференции в Берлине. Мы с января начинаем попытки договориться с нашими украинскими друзьями об условиях транзита и поставок газа на Украину для украинских нужд. Каждый год пытаемся начать в январе. И что мы получаем в результате? В течение практически всего года наши партнеры уклоняются от реальных переговоров. А потом в конце года начинается легкая истерика, которая сводится к элементарному шантажу: или дайте нам дешевый газ, в два раза дешевле, чем для европейских потребителей, или мы ваш транзит в Европу не пропустим.
Мы для самих себя приняли решение, и несмотря ни на какие трудности, выходим на европейское ценообразование для внутренних российских потребителей. Это не европейский уровень, это европейская формула цены. Это первое.
Второе. Мы со всеми нашими партнерами в странах СНГ перешли на принцип образования цены по европейской формуле. Хочу подчеркнуть - со всеми, без исключений. Кроме Украины. Украина всегда отказывалась и сейчас отказывается. Ситуация осложняется тем, что мы в прошлые годы закупали этот газ в среднеазиатских республиках - Казахстане, Узбекистане, Туркменистане - по весьма низким ценам, транзитировали до границы с Украиной и продавали Украине тоже по достаточно низким ценам. В этом году среднеазиатские республики сами перешли с Россией на европейские цены. В первом квартале этого года «Газпром» закупает тысячу кубометров газа у среднеазиатских республик в среднем (у разных стран - по-разному) за 340 долларов за тысячу кубических метров газа. Если доставить его до границы с Украиной, это будет, примерно, 375-380 долларов за тысячу кубов. Просто ситуация изменилась, мы же не можем продавать в ущерб себе!
Тем не менее, мы, имея в виду сегодняшнюю экономическую ситуацию, предложили украинским партнерам цену, вы будете смеяться, 250 долларов за тысячу кубов. Они отказались. Более того, я вам расскажу, тут нечего скрывать, нужно, чтобы все всё знали. «Газпром» сказал: 285 долларов за тысячу кубов с правом частичного реэкспорта в Европу, на котором всегда украинские партнеры зарабатывали приличные деньги. И украинские компании всегда боролись за право реэкспорта, потому что там реальные деньги. Это понятно - покупают за 285, а продают за 470. В Румынии, для примера, цена в первом квартале этого года 470.
После долгих споров они нам сказали, что за 250 покупать не будем (а 250 - это без права экспорта). Мы сказали им: ладно, бог с вами, 250, но с правом реэкспорта. Но 250 с правом реэкспорта - это и есть 235 по году. Они опять отказались. Что нам делать уже?
Без контракта с 1 января мы перестали поставлять газ для внутреннего потребления на Украину. И я здесь не прибавил ни одного слова - можете не сомневаться. Я лично предложил Премьер-министру Украины: приезжайте, подписывайте контракт по 250 долларов за тысячу кубов и мы дадим вам право реэкспорта. Но она отказалась! Отказались от того, чего просили у нас!
Естественно, с 1 января без контракта мы остановили поставки в Украину. Но мы продолжили в полном объеме поставку на экспорт через территорию Украины. И теперь вы меня спрашиваете, что с политическим ущербом? Да, он есть, а что нам делать-то? Этот политический ущерб будет меньше, если ситуация будет объективно оцениваться и объективно доноситься до общественности европейских государств.
Вопрос: Господин Председатель Правительства, а Вы готовы согласиться с таким требованием, что если вы повышаете цены на газ для европейских потребителей и цену на газ для украинских нужд, то Украина тоже может потребовать в свою очередь повышения оплаты за транзит газа?
В.В.Путин: Есть транзитный контракт, подписанный между Россией и Украиной в апреле 2007 года. Дополнительный протокол подписан, действующий до 31 декабря 2010 года.
Контракт подписан по шведскому праву. В случае возникновения спора он должен рассматриваться в Стокгольмском арбитражном суде. Несмотря на это, Министерство энергетики Украины обратилось в Киевский суд, и Киевский суд принял решение, обращаю ваше внимание, запрещающее транзит нашего газа в Европу.
В соответствие с этим контрактом прокачка тысячи кубических метров газа на сто километров стоит 1,6 доллара. В Европе эта цена примерно 3,4 доллара. Мы готовы немедленно перейти на цивилизованную систему расчета. Пусть они платят нам европейскую цену, мы будем считать по европейской формуле и будем платить европейский стандарт за транзит. Посмотрите, для Румынии цена составляет 470 долларов в первом квартале, минус транспорт - получается 450 долларов за тысячу кубов. Это примерно. Но речь идет только о первом квартале, потому что европейская формула цены означает, что цена на газ меняется автоматически в связи с изменением цены на нефть. Поскольку цены на нефть и нефтепродукты в течение 2008 года сильно упали, а цены на газ формируются с опозданием на шесть месяцев, в конце 2009 года цена на газ будет достаточно низкая. И это не зависит от нас. Повторяю: цена будет автоматически меняться, следовать за ценой нефти и нефтепродуктов.
Пожалуйста, там есть вопросы какие-то?
Вопрос: Господин Председатель Правительства, позвольте задать Вам два вопроса. Первый. Вы настолько ясно и обстоятельно показали все это развитие, что возникает вопрос: может ли при таких обстоятельствах завтрашний саммит в Москве иметь шансы на успех и согласие?
И второе. С учетом весьма противоречивой позиции украинского правительства, о которой Вы так наглядно говорили, можно ли ожидать, что с таким подходом с Украиной вообще удастся достичь согласия по этому вопросу?
В.В.Путин: Сложно достичь. Мы наблюдаем обострение политической, я бы сказал еще жестче - межклановой борьбы. Во-первых, идет борьба за доступ к финансовым потокам, один из которых формируется от торговли нашим газом в Европе. Потом вы понимаете, можно на очень дешевом газе производить, скажем, химические продукты и продавать по высокой цене в Европу. Можно на основе дешевого газа производить удобрения (что и делается в огромных количествах) и тоже продавать в Европу. Металлургическая промышленность работает на нашем дешевом газе и получает конкурентные преимущества на европейском, да и вообще мировом рынках.
Экономические и политические интересы перемешались. Мы и сами иногда толком не понимаем, кто там и за что отвечает и на чем зарабатывает. Мы видим также, что экономические интересы в одних и тех же областях есть как у правящих партий, так и у оппозиции, что замешивает такой коктейль, в котором вообще невозможно разобраться. Между правящими партиями есть противоречие, а между правящей партией и оппозицией есть полное единство взглядов и взаимный экономический интерес. При этом президент обвиняет премьер-министра в том, что она предает интересы страны, а премьер-министр обвиняет в этом же самом президента. И невозможно договариваться!
Тем не менее, два обстоятельства вселяют оптимизм. Один фактор - краткосрочный, второй - стратегически долгосрочный. Первый заключается в том, что Украине все-таки нужен российский газ, и без него она через полтора-два месяца просто не сможет обойтись физически. И я хочу сказать, что мы вместе должны добиться того, чтобы эта область взаимодействия стала прозрачной и рыночной.
Второй фактор заключается в том, что нужно развивать транспортные возможности и диверсифицировать потоки доставки нашего газа европейским потребителям. Имеется в виду и «Северный поток» по дну Балтийского моря, и «Южный поток» по дну Черного моря. Так, чтобы транзитная страна, в данном случае Украина, не чувствовала своего монопольного положения. Надо лишить ее монопольного положения. Это тот случай, когда в классической экономике говорят, что монополия всегда плоха.
Но при этом новые потоки, новые транспортные возможности ни у кого ничего не отнимают. Мы собираемся сохранить наше сотрудничество с транзитными странами. Но диалог с ними будет, конечно, легче. Повторяю: потребности в российских ресурсах должны подвигнуть наших украинских партнеров к хотя бы каким-то договоренностям.
Вопрос: Господин Председатель Правительства, позвольте два вопроса, ведь они уже сейчас обсуждаются в германском медийном пространстве. Первый вопрос - что все-таки будет происходить с запасами газа в Германии? Сказала ли Вам сегодня госпожа Федеральный Канцлер, насколько хватит нынешних запасов Германии? И второй вопрос - если все-таки запасы в наших газохранилищах иссякнут, вы оставите нас на морозе?
В.В.Путин: То, что мне сказала госпожа Федеральный Канцлер, я могу, наверное, засветить, но не все.
Я протестую против самой формулировки вопроса. Почему вы спрашиваете меня: вы оставите нас на морозе? Почему вы не спрашиваете: Украина не пустит ваш газ через свою территорию? А уже известно, что мы свой газ со своей стороны в понедельник в 10 утра открыли. И это подтверждают, в том числе международные наблюдатели, которые находятся на пункте пропуска. Другие международные наблюдатели, которые находятся в Киеве, подтверждают, что с украинской стороны газотранспортная система до сих пор закрыта.
Технологически это делается так: каждый день «Газпром» посылает заявку в украинскую компанию с просьбой обеспечить транзит такого-то объема газа в таком-то направлении. Они каждый день в течение последней недели, в том числе и сегодня, отвечают отказом. Сегодня «Газпром» с утра послал очередную заявку - 76,6 млн кубических метров в сторону Балкан, 22,2 кубических метров в Словакию и 19 с небольшим млн кубических метров в Молдову. Прислали ответ - нет.
Вопрос: И все-таки, может быть, вы найдете какой-то способ пойти украинцам навстречу до того, как мы останемся на морозе?
В.В.Путин: Все что я об этом этого говорю - абсолютная правда. Не верите - поговорите с другими, кому вы доверяете. И что, мы так и будем жить в состоянии этой неопределенности, этого криминала и шантажа?
Мы с госпожой Меркель сегодня обсуждали проблему, связанную с транзитом. И она знает аргументы украинской стороны, почему они не открывают свою газотранспортную систему и почему они отвечают отказом на все наши заявки. Аргументы украинской стороны заключаются в следующем. Они уже не скрывают, что украли из экспортной трубы весь технологический газ, который должен был там находиться, закачали его в подземные газовые хранилища.
Что они сейчас делают? Эти хранилища предназначены для того, чтобы обеспечить транзит в Европу. Все это было построено в советские времена, разумеется. Сейчас они из этих подземных хранилищ в реверсном режиме начали отправлять газ в восточные части Украины для внутреннего потребления. Теперь они говорят: если вы подадите большой объем в экспортную трубу, которая была тоже специально сделана и построена в советское время именно для поставок в Европу, то этот большой поток газа воспрепятствует реверсному движению из подземных хранилищ на восток страны. И поэтому они требуют от нас, чтобы мы немедленно открыли все направления и, по сути, заполнили всю газотранспортную систему. Мы считаем, это для того, чтобы создать условия для дальнейшего воровства.
Итак. Украинцы утверждают, что они не могут подать газ в Европу, потому что этот большой поток будет мешать реверсному движению газа из западных частей Украины в восточную. «Газпром» считает, что, тем не менее, у украинских партнеров такая технологическая возможность есть - подать газ в Европу газ и одновременно направлять его по каким-то потокам потребителям внутри страны. Конечно, так можно спорить бесконечно. «Газпром» говорит одно, украинские партнеры - другое.
Поэтому я сегодня прямо в ходе беседы предложил госпоже Федеральному Канцлеру: давайте мы создадим группу независимых экспертов, включим туда и представителей «Газпрома», и представителей нефтегазовых компаний Украины, пусть они исследуют как можно быстрее техническое состояние трубопроводной системы и представят предложения по обеспечению таких направлений транзита, которые не мешали бы подаче газа внутренним потребителям, но гарантировали бы эти поставки европейским потребителям от воровства. Такой контроль в принципе предусмотрен протоколом, который мы подписали по инициативе госпожи Меркель.
Я так понял, что мое предложение встречено с пониманием. Это частичный ответ и на ваш вопрос. Если сегодня нам украинские партнеры говорят: ваш огромный поток в Европу будет мешать движению нашего газа внутри страны, пускай международные эксперты с их стороны и с нашей стороны разработают оптимальный маршрут. Вот это предложение мы сегодня с госпожой Меркель практически сформулировали, и завтра в Москве, конечно, будем обсуждать. Это абсолютно новый элемент ситуации, который родился сегодня в ходе переговорного процесса с госпожой Меркель.
Вопрос: Позвольте два вопроса. Один является просьбой к Вам, а второй заключается вот в чем. Как Вы оцениваете ситуацию, что в некоторых странах Европейского Союза было такое воодушевление к Бараку Обаме, что это даже помешало его избирательной кампании, и каковы Ваши ожидания и Ваши надежды по отношению к новому президенту США?
В.В.Путин: То, что в европейских странах было такое воодушевление, видимо, говорит о том, что существует большое разочарование от того, что европейцы видели в последнее время во внешней политике Соединенных Штатов. Но, по моему глубокому убеждению, самые большие разочарования возникают от чрезмерных ожиданий. Нужно смотреть, что будет происходить на практике.
Мы с большим вниманием следили за предвыборной компанией, мы слышали и видели позитивные сигналы, которые были направлены в наш адрес. Это касается и системы противоракетной обороны. Мы услышали, что она, может быть, не является такой уж обязательной. Мы услышали, что безопасность таких стран, как Украина и Грузия можно обеспечить и другими средствами, не обязательно принимать их в ближайшее время в НАТО. Мы услышали (и в этом полностью согласны), что у нас много общего при решении проблем, связанных с завершением гонки вооружений. У нас много общих проблем, которые мы можем решать только сообща с точки зрения ограничения роста этих вооружений и контроля над ними. Это же касается проблем и на Ближнем Востоке, и в Иране - проблем распространения вообще. Много других вопросов, в том числе и экономического характера, с которыми мы столкнулись сегодня, которые нуждаются в коллективном решении, подходе, обсуждении, как минимум. Мы готовы к такой совместной работе. Будем ждать теперь практической реализации того, что мы слышали в ходе избирательной компании. Господин Обама выглядит как человек искренний, открытый, и это, конечно, привлекает. Поживем - увидим.
Вопрос на немецком по поводу поздравления В.В.Путиным Б.Обамы с избранием в Президенты.
В.В.Путин: У меня-то с ним никаких контактов не было. А вот Президент России наверняка поздравил его с избранием.
Вопрос: Теперь вопрос об имидже России в Германии. Война с Грузией ему не способствовала, так же как и газовый спор. Вы говорите о стремлении России к тесным связям с Германией. Как Вы все-таки представляете себе, как этому можно поспособствовать? Ведь в настоящий момент репутация России в Германии не лучшая.
В.В.Путин: Для того, чтобы у нас были хорошие добрососедские отношения (а мы, конечно, как и любая другая европейская страна, нуждаемся в этом), мы должны признавать интересы друг друга и уважать друг друга. Это во-первых.
Во-вторых, нужны объективные подходы и оценки. Вот мы уже час или больше говорим о газовом споре. Что здесь непонятного, в нашей позиции? Есть хоть один вопрос, который вызывает у Вас сомнение? Не знаю, что Вы там напишите, пишите, что хотите, но уверен, что каждый из здесь сидящих не может не понимать, что наша позиция является абсолютно справедливой.
Что касается конфликта с Грузией. Мы, что ли, напали на каких-то миротворцев? В этом регионе были осетинские миротворцы, грузинские и российские. Мы что, напали на них и начали их убивать? Это же они это сделали и сейчас даже не отрицают этого. Если кто-то хочет продолжать настаивать на обратном и строить образ врага из России, конечно, это можно делать при желании. Но я считаю, что это абсолютно контрпродуктивная политика.
Мы хотим иметь хорошие отношения со всеми - это так. Мы в этом заинтересованы, это лежит в сфере наших интересов. Мы хотим нормально развиваться, строить нормально экономику, нашу государственность. И мы с уважением относимся к нашим партнерам. Мы требуем такого же отношения к себе.
Вопрос: Господин Председатель Правительства, я хотел бы задать вам следующий вопрос. Российско-германские отношения являются чрезвычайно многогранными. Я вспоминаю, как в свое время Вы с Герхардом Шредером создали форум диалога гражданских обществ наших стран - «Петербургский диалог». Я сам работаю в составе этого форума, но теперь мы вынуждены констатировать, что с российской стороны ослабевает интерес к этому форуму. Одним из проявлений этого развития является то следствие, что до сих пор не избран российский сопредседатель форума, что, конечно, не способствует его работе. Кроме того, мы видим то обстоятельство, что российские участники уже не так активно принимают участие в его деятельности, приезжают на мероприятия, а потом быстро исчезают. Как Вы с вашей стороны относитесь к «Петербургскому диалогу» и к диалогу гражданских обществ между Россией и Германией?
В.В.Путин: Во-первых, я считаю, что это очень важное направление нашей деятельности, да и вообще просто диалог между гражданскими обществами. Но как только мы пытаемся этот процесс канализировать в какие-то более или менее административные рамки - сразу возникают проблемы. Это правда. Мы должны, конечно, его организовать таким образом, чтобы там присутствовали люди, сами заинтересованные в таких контактах. Нам трудно подобрать после господина Горбачева адекватную фигуру по масштабу. Это не потому, что мы не хотим предложить с российской стороны сопредседателя, но трудно подобрать такую же масштабную фигуру.
Я только сейчас встречался с немецкими учеными и врачами, которые работают в сфере детской онкогематологии, и с их российскими партнерами. Знаете, с немецкой стороны работает группа специалистов - врачи и ученые. Их никто не заставляет, и никто не платит. Они в течение уже многих лет добросовестно и с удивительным энтузиазмом помогают своим российским коллегам и борются за жизни и здоровье российских детей. Сейчас эта работа уже стала как бы дорогой с двусторонним движением. У нас были и есть, а сейчас появляется еще больше классных специалистов мирового уровня.
Сейчас мы начали строить крупнейший в Европе центр детской онокогематологии в Москве с большим крупным научным центром. Это решение принял я лично пару лет назад, в том числе под влиянием той деятельности и того сотрудничества, которое сложилось между российскими и немецкими врачами. Вот это на самом деле и есть реальное и плодотворное взаимодействие между гражданским обществом. Наша задача - его поддержать. Если мы не всегда можем эффективно это делать, то, конечно, это говорит о том, что мы пока работаем хуже, чем само гражданское общество. Но мы будем стараться обязательно.
Вопрос: Господин Премьер-министр, мировой финансовый и экономический кризис тяжело отразились на экономике России. Хочу Вас спросить, не заставит ли упавшая ниже 70 долларов за баррель цена на нефть свернуть социальные программы, не приведет ли это к социальным волнениям?
В.В.Путин: Во-первых, мы, опираясь на положительные результаты прошлых лет, полностью реализуем наши планы в социальной сфере. Мы не отказались ни от одной социальной программы. Мы выполняем все планы по повышению пенсий, заработных плат и социальных пособий. В конце прошлого года мы на 30% увеличили фонд заработной платы в бюджетной сфере. Да, мы понимаем, что в связи с сокращением объема производства могут произойти изменения на рынке труда. Мы разработали целую программу поддержки рынка труда, связанную с различными направлениями деятельности - переобучение, переоснащение, разворачивание общественных работ и так далее, и так далее - и выделили на это необходимые ресурсы.
В связи с действительно резким падением цен на наши экспортные товары, несмотря на это, мы, опираясь на имеющиеся золотовалютные резервы, не стали все-таки резко менять курс национальной валюты. С экономической точки зрения, это нам, конечно, советовали многие эксперты. Мы понимали, что может быть, это правильно, но из социальных соображений мы предпочли тратить определенную часть золотовалютных резервов, но дать гражданам возможность (кто хочет) своевременно, спокойно взять свои деньги из банка, вложить деньги в другой банк, поменять их в другую валюту, какую они хотят.
Здесь очень простая математика: цены на традиционные товары упали, приток валюты в страну уменьшился, а легальный отток, связанный с приобретением товаров экономикой, да и гражданами, в связи с большим объемом импорта не уменьшился. То есть импорт не уменьшился. Способов, каким можно уменьшить этот отток, несколько, и специалистам они все известны. Один из них - сделать иностранную валюту более дорогой и понизить курс национальной валюты. Если в этих условиях курс национальной валюты держится высоким, тогда мы из золотовалютных резервов должны удовлетворять запросы экономики, и давать возможность участникам экономической деятельности получать валюту, необходимую для экспортно-импортных операций.
Почему мы не пошли на резкое снижение курса национальной валюты? Просто у нас была такая возможность - использовать национальные золотовалютные резервы. Но делали мы это, конечно, прежде всего, думая о том, чтобы обеспечить интересы простых граждан. Сейчас Центральные Банк немного ослабил курс национальной валюты.
Второй способ - сделать невыгодными обменные операции и просто повысить валютную ставку рефинансирования Центрального Банка. Это не обменный курс. Второй способ - ограничить легальный вывоз капитала. Так, чтобы не очень выгодно было менять рубли на доллары или евро. И Центральный Банк потихоньку поднимал ставку рефинансирования. Это, конечно, создает определенные сложности в экономике, потому что доступность кредитных ресурсов снижается. Здесь перед нами стоит другая и давняя задача - понижать уровень инфляции.
Мы прекрасно понимаем, в какой ситуации мы находимся. Мы знаем, что нужно делать. Мы, конечно, следим за тем, что происходит в других странах, анализируем, корректируем свою позицию. Но насколько мы будем эффективными - посмотрим.
Сегодня госпожа Меркель меня немножко критиковала за то, что мы повысили ввозные таможенные пошлины для автомобильной техники, для сельхозтехники. Да, мы это сделали, это вынужденная мера. И для сельхозтехники она носит временный характер. Мы ввели такие пошлины на девять месяцев для того, чтобы облегчить сбыт этой техники для отечественных производителей. И эти действия, кстати говоря, находятся в полном соответствии с правилами ВТО. Хотя мы и не являемся членами ВТО, мы все-таки придерживаемся этих правил.
Что касается автомобильной техники, то мы повысили пошлины на ввоз подержанных автомобилей и не стали снижать пошлины на новые автомобили. Конечно, мы действовали в интересах наших отечественных производителей, к которым мы относим и наших иностранных инвесторов, включая, например, «Фольксваген», либо другие немецкие компании. Например, «Вольво» только что построили у нас большой завод по производству автомобилей. Если бы мы понизили ввозные таможенные пошлины на новые машины, либо повысили пошлины на машины, бывшие в употреблении, то фирмы, которые проинвестировала сотни миллионов долларов, не смогли бы реализовать продукцию на нашем рынке. Вот и все. То же самое касается «Фолькваген» и других немецких компаний.
Вместе с тем, мы приняли решение снизить, и даже обнулить таможенные пошлины на технологическое оборудование, которое используют наши предприятия для перевооружения. И, прежде всего, конечно, на то оборудование, которое у нас в стране не производится. Должен сказать, что этим, конечно, в значительной степени могут и уже пользуются немецкие производители. Потому что большая часть товарооборота, особенно того, что идет к нам по импорту из Германии - это как раз машины и оборудование. Но почему-то за это меня госпожа Федеральный Канцлер не похвалила, а только пыталась меня критиковать.
Вопрос: Господин Председатель Правительства, у Вас ведь очень большой опыт контактов с Европейским Союзом. Хотелось бы задать такой вопрос: как Вы представляете себе стратегическую цель отношений России с ЕС, каково Ваше видение развития этих отношений? Может быть, у Вас есть какая-то мечта в этом плане? Где однажды могла бы находится Россия - внутри Европейского Союза, рядом с Европейским Союзом, или в каком качестве должны сложиться эти отношения?
В.В.Путин: Вы знаете, международные отношения развиваются очень стремительно. Конкуренция в мире растет. В этом смысле Европа и Россия, Россия и Германия очень хорошо дополняют друг друга для того, чтобы повысить нашу общую конкурентоспособность в мире. И я думаю, это объективный фактор сближения Европы и России. Думаю, что кого-то это даже может беспокоить, а кому-то может даже и мешать. Но взаимный интерес - он все-таки будет брать верх. Я имею в виду интерес сотрудничества Европы и России. И здесь в качестве одного из основных направлений сотрудничества может быть, конечно, обеспечение безопасности. Например, мы могли бы принять активное участие в строительстве европейской системы безопасности. Это, конечно, экономика, гуманитарная сфера - вот господин Сокуров будет вносить посильный вклад в наше взаимодействие в этой части. А в какие организационно-правовые формы выльется это взаимодействие, сейчас трудно сказать. Мне кажется, это сегодня и не нужно. Не нужно забегать вперед. Всему - свое время. Но ясно, что этот тренд сближения основной, и он будет реализовываться. Все мы должны этому способствовать, но не мешать.
Я думаю, что нам нужно завершать потихонечку. Еще только три вопроса, ладно?
Вопрос: Как Вы видите пути развития политической системы России? Некоторые политики считают, что в России несвободная пресса и контролируемые партии, и считают, что Ваша страна движется в неправильном направлении.
В.В.Путин: Было бы странно, если бы вы это не спросили... У вас есть смертная казнь в Германии? Нет. А есть ли такая мера наказания, скажем, в Соединенных Штатах? А это же один из ключевых моментов в гуманитарной сфере, который говорит о единстве или расхождении в понимании ценностей сегодняшнего дня. Это же не мешает сегодня большинству европейских стран считать себя основными союзниками Соединенных Штатов. И, наверное, это правильно. Я здесь ничего не хочу подвергать сомнению. Я могу вам привести и другие примеры частичного либо полного несовпадения между рядом европейских стран и их основными партнерами и союзниками. То же самое касается и России.
Если сегодня кому-то кажется, что Россия не соответствует каким-то стандартам... Конечно, все наши партнеры вправе это анализировать, но это не мешает и нам посмотреть, так ли хороши стандарты, которые вам нравятся.
Давайте мы вместе спокойно, по-доброму, по-партнерски все проанализируем, посмотрим. У каждой страны свой путь развития. Конечно, Россия жила в условиях царизма, потом коммунистического режима столько лет. И только 15 лет назад мы начали как-то переходить к более современным способам управления и организации общества и государства. У нас никого в руководстве нет, кто хотел бы вернуться к старому формату управления и организации власти. Но нужно же понимать, что такое Россия сегодня. Это самая большая страна по территории в мире. В отличие от Германии, где, наверное, 90% - это немцы, это по сути мононациональная страна, а все остальные этнические группы - это, как правило, иностранцы. А в России огромное количество этносов, у которых другой родины нет.
Конечно, самым простым проявлением демократии является, допустим, организация органов власти из людей, которые не отличаются по национальному признаку никак. Речь идет только об их партийной принадлежности, их деловых качествах, личных качествах, об их программах. Я говорю о самых демократичных формах. Далеко за примерами ходить не нужно. Вот здесь, в Саксонии, премьер-министр - господин Тиллих. Кто Вы по национальности? Сорб. Но он же избран не потому, что он сорб. Он избран потому, что он по своим личным, деловым качествам, по политическим взглядам, по своей программе действий - такой человек, который был интересен избирателям, и они за него проголосовали, вне зависимости от его национальной принадлежности.
У нас есть такая республика - Дагестан, там проживают десятки национальностей, причем, они разговаривают на разных языках, на таких разных, что друг друга не понимают, их больше тридцати. Русский язык - это язык межнационального общения - естественный. Но четыре этнических группы считаются там основными. И там уже десятилетиями сложилось правило: если президентом республики избирается представитель одной этнической группы, председателем правительства обязательно должен быть другой, председателем парламента - обязательно третий. Идите и объясните этим людям, что это не очень демократично. Я посмотрю, каких успехов вы добьетесь. Что-то подобное есть в Ливане. Вы знаете, так сложилось десятилетиями, а, может быть, уже и столетиями. Это в принципе даже противоречит сегодня нашим законам, но мы обязаны уважать этих людей, если мы хотим, чтобы они уважали нас. Все требует времени.
Вопросы: Господин Председатель Правительства, мы сейчас долго говорили о доверии, о добрых отношениях, о европейско-российском сближении - все это вновь наводит на вопрос о газе, ведь, в конечном счете, об этом идет речь.
Когда Вы после встречали с госпожой Федеральным Канцлером подошли к журналистам, она сказала, что знает немного случаев в мире, чтобы только одна страна была в чем-то виновата. Этими словами она отвечала чувству, которое в Европе достаточно широко распространено: вероятно, часть вины за этот кризис ложится на Украину, но часть вины - на Россию.
В.В.Путин: Как вы правильно заметили, Советский Союз никогда, даже в условиях Холодной войны, не нарушал своих экономических обязательств. Всегда выполняли. Да мы и заинтересованы в исполнении этих обязательств, что самое интересное. Мы же за это деньги получаем от вас, и хорошие деньги, соответствующие рынку. Зачем же нам нужно заворачивать вентиль, чтобы не получать эти деньги? Это просто невероятная глупость. Мы собираемся продать газ Украине по 135, по 250 долларов, в два раза меньше, чем вам, и еще хотим все закрыть и нести убытки?
Все последние 15 лет мы снабжали все страны бывшего Советского Союза газом по ценам в два-три раза ниже, чем европейские. И таким образом субсидировали экономики этих стран, в общей сложности, только с 2005 года по сегодняшний день в объеме 74 миллиарда долларов. Только на Украину приходится 47 миллиардов. Я понимаю, когда Федеративная Республика платит своим восточным землям за объединение, а мы-то за что платим?
Я говорил о сближении с Европой, и это, действительно, мое убеждение - что так должно быть, я уверен, что так и будет (дальше говорит по-немецки). Но порядок есть порядок.
Вопрос: Последний вопрос, господин Председатель. Сколько часов в день вы спите?
В.В.Путин: (смотрит на часы) Сейчас осталось три с половиной, а вообще - шесть часов.